Не отражением луны — нет, она излучала собственный, едва уловимый голубоватый свет. Я опустился на колени у края, зачерпнул ладонью. Капли, стекая между пальцев, оставляли на коже мерцающие следы.
— Ты пришел.
Голос прозвучал за моей спиной — мягкий, как шелест листвы, но в то же время четкий, будто звон хрустального бокала.
Я обернулся.
Она стояла в трех шагах, и луна светила сквозь нее.
Платье из живых цветов обвивало ее стройный стан, то расплетаясь, то вновь сплетаясь в причудливые узоры. В волосах — венок из колосьев и васильков. Лицо… Лицо я не мог разглядеть. Оно менялось с каждым мигом — то юная девушка, то зрелая женщина, то древняя старуха.
— Ты не спишь, — сказал я глупо.
Ее смех прозвучал как журчание ручья.
— Как может спать весна? Или летний дождь? Или первый снег? — Она сделала шаг ближе, и трава под ее босыми ногами тут же расцветала крошечными белыми цветочками. — Я — жизнь, Мрак. А жизнь не знает сна.
Я почувствовал, как «Императрица» у меня на груди засияла ярче, отвечая на присутствие своей хозяйки.
— Зачем ты дала мне этот дар? — спросил я, вставая.
Она наклонила голову, и в этот миг я увидел в ее чертах знакомые очертания — мою мать? Сестру? Ту, чье лицо я не мог вспомнить, но чей образ жил где-то в самой глубине души?
— Потому что мир слишком полон боли, — ответила она. — И слишком мало в нем тех, кто может исцелять без условий, без требований, без скрытых мотивов.
Ее пальцы коснулись моего лба.
Мир взорвался красками.
Я стоял посреди бескрайнего поля. Ветер играл спелыми колосьями, создавая золотые волны. Над головой — бездонное синее небо.
— Где я?
— Внутри себя, — ее голос звучал со всех сторон сразу. — Вернее, в том месте, где ты мог бы быть.
Тени начали формироваться вокруг.
Сначала Дэфа — но не та, что ходит за мной с косой, а девушка в простом платье, смеющаяся над шуткой, которую я только что сказал.
Потом Шеон — без цепей, без шрамов, без этой вечной истеричной бравады. Обычный парень, лузгающий семечки.
Никлас, рассказывающий истории у костра. Филгарт, рисующий что-то на песке. Миали… Миали без теней.
— Это возможно? — мой голос дрогнул.
— Все возможно, — ответила она, появляясь передо мной. Теперь она выглядела как молодая женщина с добрыми глазами цвета весенней листвы. — Если позволить себе верить в чудо.
Она подняла руку, и мир снова перевернулся.
Я вздрогнул, обнаружив себя снова на коленях у родника. Рассвет только начинал окрашивать небо на востоке.
— Ты…
Но вокруг никого не было. Только на поверхности воды плавал одинокий лепесток, а в траве у моих ног расцвели три незнакомых мне прежде цветка — голубые, с серебристыми прожилками.
Я потрогал один. Лепестки оказались теплыми.
Когда я вернулся в лагерь, Филгарт как раз потягивался, просыпаясь.
— Что, не спалось? — он зевнул.
— Нет, — честно ответил я.
Он пристально посмотрел на меня, потом на цветы в моей руке, и что-то мелькнуло в его обычно насмешливых глазах.
— Интересная ночка выдалась, да?
Я только кивнул, пряча цветы за пазуху. Они пахли надеждой.
А «Императрица» на моей груди все еще излучала ровное тепло, напоминая: чудеса возможны. Нужно только позволить им случиться.
Вечером у костра Дэфа неожиданно подошла ко мне:
— Можешь… убрать это? — Она показала старый ожог на запястье — след от первого боя.
Я приложил карту. Шрам исчез.
— Спасибо, — прошептала она и, к моему удивлению, улыбнулась. Настоящей, не саркастической улыбкой.
Филгарт наблюдал за этим, потом тихо сказал:
— Возможно, я ошибался. Возможно, некоторые дары действительно бескорыстны.
Мы покинули долину через неделю. Перед выходом я подошел к роднику. Вода была спокойной, но в глубине мерещился отблеск зеленого платья.
Теперь «Императрица» лежала в колоде отдельно — не потому что была опасной, а потому что стала особенной.
Колесница скрипела по разбитой дороге, оставляя за собой шлейф пыли, который тут же съедала надвигающаяся ночь. Мы ехали уже три дня через земли, где даже трава казалась выцветшей, а деревья скрючились, словно прячась от неба. Воздух пах грозой, которая так и не разразилась.
— Ещё один день, и я забуду, как выглядит солнце, — Шеон щёлкнул пальцами, пытаясь зажечь искру. Огонек вспыхнул и тут же погас, будто сама тьма душила его.
Филгарт, сидевший на крыше, перебирал стрелы с наконечниками из лунного камня. Его рыжие кудри, обычно яркие, казались тусклыми в этом сером свете.
— Если верить картам, впереди должна быть река Слёз. Перейдём — попадём в Долину.