Когда солнце коснулось горизонта, окрасив степь в пурпур, я вдруг осознал: я не ищу больше врагов на горизонте. Не считаю каждый шаг как потенциальную западню. Просто еду, чувствуя ветер в волосах и смех Шеона за спиной.
У костра той ночью Филгарт заиграл на найденной дудочке. Миали танцевала с тенями, их движения плавные, почти грациозные. Даже Никлас улыбался, чистя упряжь.
Я смотрел на них и понимал — я больше не «оно». Не монстр, не путник во тьме.
Просто человек.
С трещинами, шрамами, украденными воспоминаниями. Но человек.
А колода в моём кармане тихо звенела, словно подпевая дудочке Филгарта. Больше не цепи. Просто… музыка дороги.
Рассвет застал нас у подножия мрачного ущелья, где скалы вздымались, словно стиснутые чёрными облаками. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом серы, а земля под ногами — потрескавшейся, будто отвердевшая боль. Никлас остановил колесницу, бросив взгляд на небо:
— Дальше пешком. Кони не пройдут.
Шеон спрыгнул с облучка, тут же подняв камень и швырнув его в расщелину.
— Эй, эхо! Сколько нам идти?
Ответом стала тишина.
Дэфа провела пальцем по лезвию косы, счищая налёт ржавчины.
— Здесь что-то не так. Даже ветра нет.
Я достал колоду. «Солнце» лежало поверх остальных карт, её золотые края мерцали тревожным светом.
— Ждём рассвета, — сказал я, хотя солнце уже должно было подняться.
И тогда он появился.
Первые лучи пробились сквозь облака, ударив в центр ущелья. Свет сконцентрировался, сформировав человеческую фигуру. Когда сияние рассеялось, перед нами стоял парень лет двадцати, с волосами цвета спелой пшеницы и глазами, напоминающими летнее небо. На его груди висел медальон в виде солнечного диска.
— Приветствую путников! — его голос звенел, как колокольчик. — Я Тайо. Кажется, вы меня ждали?
Филгарт взвёл арбалет, но я остановил его.
— Ты связан с картой, — показал я «Солнце».
Тайо улыбнулся, и вокруг него вспыхнули крошечные искры.
— Я её хранитель. А ещё… ваш новый проводник!
Шеон фыркнул:
— Проводник? Ты выглядишь как мальчишка, потерявший пастуха.
— Возраст — иллюзия, — Тайо щёлкнул пальцами. Между ними вспыхнул шарик света, ослепив Шеона. — В этой долине время течёт иначе. Через три дня здесь будет вечная ночь, если мы не зажжём Солнечный Очаг.
Миали вышла вперёд, её тени потянулись к свету, как мотыльки.
— Он говорит правду. В его сердце нет тьмы.
Тайо наклонился, подбирая с земли сухую ветку. Прикоснувшись к ней, он превратил её в факел из чистого света.
— Ну что, идём?
Лабиринт скал сжимался вокруг нас, как рёбра гигантского каменного зверя. Воздух был густым, пропитанным запахом сырости и гниющего камня. Каждый шаг отзывался эхом, будто сама земля стонала под тяжестью векового проклятия. Тайо шёл впереди, его факел из сгущённого света разрезал тьму, оставляя за собой мерцающий след.
Первые тени зашевелились, едва мы углубились на сотню шагов. Из расщелин выползли существа, больше похожие на клубы чёрного дыма с мерцающими точками глаз. Их когти скребли по камню, оставляя искры, а шипение напоминало звук раскалённого железа, опущенного в воду.
— Не отставать! — Тайо повернулся, и свет факела вспыхнул ярче.
Твари отпрянули, шипя. Одна, смелее других, метнулась вперёд, но луч света ударил её, как копьё. Существо рассыпалось в пепел с визгом, напоминавшим скрежет стекла.
Шеон прижался к скале, впервые за много дней потеряв дар речи. Дэфа выхватила косу, но Тайо мягко остановил её:
— Сохраните силы. Они не посмеют подойти.
Он поднял факел над головой, и свет разлился волной, осветив потолок ущелья. Там, вверху, копошились сотни таких же тварей, словно стая летучих мышей из кошмара. Свет факела коснулся их — и они рассыпались в дождь чёрных искр, словно фейерверк отчаяния.
— Как ты… — начала Миали, но Тайо улыбнулся, прерывая:
— Они — порождения тьмы. А я, — он щёлкнул пальцами, заставляя факел вспыхнуть ещё ярче, — немного наглый, чтобы бояться теней.
Даже Никлас, обычно невозмутимый, вытер пот со лба.
Чем дальше мы шли, тем заметнее менялся камень под ногами. Трещины, ещё недавно похожие на шрамы, начали зарастать изумрудным мхом. Тайо намеренно водил пальцем по стенам, оставляя за собой дорожки из лишайников, которые светились мягким бирюзовым светом.
— Смотри-ка! — Шеон присел, тыча в щель у своих ног. Из неё пробивался росток, похожий на папоротник, но с листьями из тончайшего стекла. — Он хрустит!
— Не ешь, — предупредил Филгарт, но Шеон уже отломил кусочек. Лист рассыпался в его руках золотой пылью.