— Здесь нет ветра, — Никлас поднял руку, ловя пепел. Он не падал — зависал в воздухе, как пыль в заброшенной комнате.
Шеон подошёл к мёртвому дереву. Его ветви, сухие и скрюченные, напоминали кости. Он дотронулся до ствола, и дерево рассыпалось в прах без звука.
— Ни птиц, ни жуков… — Миали провела ладонью по стене здания. Её тени не оставили отпечатка.
Филгарт попытался свистнуть, но звук умер в горле. Даже дыхание казалось здесь чужим.
Мы брели по улицам, ступая осторожно, будто боялись разбудить что-то. Всё, к чему прикасались, превращалось в пыль: скамьи, фонари, даже детские игрушки, застывшие в песчаных дюнах пепла.
— Смотрите, — Арни остановился у полуразрушенной фрески. Краски потускнели, но ещё можно было разглядеть людей, танцующих под солнцем. Рядом — другая фреска: те же лица, но уже сгорбленные, с пустыми глазами, под чёрным небом.
— Они что… сами это нарисовали? — Шеон присел, пытаясь собрать обломки плитки в узор.
— Это предупреждение, — Дэфа провела рукой по изображению. — Или исповедь.
Мы вышли на площадь, где стоял обелиск, покрытый письменами. Миали коснулась их, и тени перевели:
«Мы убили свет. Мы отравили небо. Мы забыли, как дышать. Простите нас».
Ночью (если это можно было назвать ночью) мы разбили лагерь в здании, похожем на храм. Пепел забивался в лёгкие, но костер не разжигали — боялись, что даже пламя здесь умрёт.
— Почему мы остались? — Арни спросил первым. Его голос прозвучал громко, как выстрел.
— Потому что «Мир» привёл нас сюда, — я положил колоду на пол. Карты лежали безжизненно, даже зеркало не отражало ничего, кроме серости.
— Может, это испытание? — Дэфа сидела, обхватив колени. — Чтобы понять, что будет, если…
— Если мы продолжим воевать? — Филгарт закончил за нее. — Или если забудем, зачем идём?
Шеон вдруг вскочил:
— Давайте уйдём! Сейчас же! Здесь нет ничего, кроме…
— Кроме правды, — Миали прервала его. — Этот мир — зеркало. Нашего страха. Нашей потери.
Утром (хотя небо не изменилось) мы снова стояли перед аркой. Её голубое свечение казалось теперь тусклым, будто угасающим.
— Мы можем вернуться, — Никлас повернулся к колеснице.
— Но тогда мы никогда не узнаем, — я посмотрел на колоду. «Мир» дрогнула, и в её зеркале мелькнул отблеск — наш лагерь, смех у костра, даже яблоня, которую Шеон пытался вырастить в трещине колесницы.
— Мы остаёмся, — сказала Дэфа неожиданно твёрдо. — Чтобы понять.
Филгарт вздохнул, но кивнул. Арни сжал камень, и тот вспыхнул слабым светом.
Мы вошли в город, не зная, что ищем. Но иногда путь важнее цели.
Мы остались. Чтобы напомнить этому миру о свете. Даже если для этого придётся стать светом самим.
Дорога пролегала через пустоши, где даже время казалось мёртвым. Браслет «Колесо Фортуны» вёл нас вдоль обрывистых троп, мимо каменных столпов, испещрённых древними рунами. Воздух был густым, словно наполненным пеплом, а под ногами хрустели осколки чёрного стекла — остатки чего-то, что когда-то блистало.
— Ещё один день, и я начну разговаривать с камнями, — Филгарт пнул валун, но тут же втянул голову в плечи, будто ожидая, что тот ответит.
— Молчи, — Дэфа бросила взгляд на пропасть справа. — Если сорвёмся, даже твои шутки не спасут.
Никлас молчал. Его пальцы сжимали вожжи так, что костяшки побелели. Даже лошади шли медленнее, будто чувствуя тяжесть, нависшую над нами.
Когда показался вдали замок — чёрный, с острыми шпилями, будто вонзёнными в небо, — Миали остановила нас жестом. Её тени обвили колесницу, словно пытаясь удержать.
— Там… пустота. Но она ждёт.
Стена преградила путь у самого подножия замка. Невидимая, но плотная, как сжатый воздух. Шеон упёрся в неё ладонями:
— Как будто упираешься в ветер!
Филгарт выстрелил из арбалета. Стрела зависла в метре от цели, задрожала и упала, рассыпавшись в пыль.
— Ладно, это жутко.
Дэфа ударила косой — лезвие отскочило, не оставив царапины.
— Никакая магия не берёт.
— Может, это проверка? — Арни прижал ладонь к барьеру. — Чтобы только достойный прошёл.
— Достойный? — Филгарт фыркнул. — Мы даже носки неделю не стирали.
Мы разбили лагерь в тени замка. Костра не разводили — не из-за страха, а потому что пламя здесь горело беззвучно и не давало тепла. Шеон разложил припасы: сухари, вяленое мясо, флягу с кислым вином.