— Пир горой, — Филгарт подбросил сухарь в воздух и поймал зубами. — Как на поминках.
— Перестань, — Дэфа отодвинула свою порцию. — Мы всё ещё живы.
— А они? — Арни указал на замок. — Кто построил это? Куда они делись?
Миали обняла колени, глядя в чёрное море:
— Они стали частью тишины.
Шеон вдруг засмеялся — резко, неестественно:
— Может, они просто ушли? Нашли другой мир, где есть солнце и… и птицы!
— И оставили всё это? — Никлас махнул рукой в сторону мёртвого города. — Нет. Они здесь.
Ночь (если это можно было назвать ночью) наступила внезапно. Небо потемнело, но звёзды не появилось.
Я проснулся от звука. Лёгкого, как шелест паутины.
— … спаси…
Голос? Нет. Скорее, эхо голоса, просочившееся сквозь толщу времени.
— Кто здесь? — я поднялся, хватая карту «Мир».
Шёпот повторился, теперь уже слева. Я пошёл на звук, минуя спящих. Филгарт ворочался, бормоча что-то о «золотых самородках». Дэфа спала сидя, обхватив косу.
Шёпот вёл меня вдоль обрыва, к одинокому дереву. Оно стояло в стороне от дороги, его ветви скрючены, как пальцы скелета.
— … вспомни…
Я прикоснулся к стволу. Кора осыпалась, обнажив чёрную древесину.
Боль ударила в виски. Я закрыл глаза, и мир взорвался красками.
Голубое небо. Реки из жидкого света. Деревья, поющие на ветру. Люди смеялись, запуская в воздух корабли-облака. В центре — замок, но не чёрный, а белый, с витражами, бросающими радужные зайчики на мостовую.
— Они все убили, — голос пришёл изнутри дерева. — Сожгли, чтобы обрести власть. Но свет нельзя убить.
Видение сменилось кошмаром: башни рушились, люди превращались в пыль, море вскипело чернотой. Последним исчезло солнце, погрузив весь мир во мрак.
Я открыл глаза. Дерево треснуло с грохотом, разрывающим тишину. В сердцевине лежала карта — «Башня». На ней был изображён падающий шпиль, окружённый молниями.
— Что это было⁈ — Дэфа вскочила, держа косу наготове. Остальные метались, не понимая, куда смотреть.
— Это он, — Миали указала на меня. Её тени обвили расколотое дерево, изучая трещины. — Он разбудил память мира.
Шеон подбежал, запыхавшись:
— Ты видел? Солнце, траву…
— Видел, — я показал карту. «Башня» дрожала, как живая.
Филгарт присвистнул:
— Новая игрушка. И что она делает?
— Разрушает, — Миали отступила. — Это карта катастрофы.
— Или перемен, — я спрятал её в колоду. — Иногда, чтобы построить, нужно сначала разрушить.
Не торопясь, я подошел к невидимому барьеру и достал колоду. Карты лежали тяжело, будто не желая участвовать. «Башня» выскользнула сама, её изображение — чёрная башня, пронзённая молнией — засветилось тусклым золотом.
— Попробуй, — Миали кивнула. — Может для этого она и нужна.
Я прикоснулся картой к барьеру. Металлическая оправа «Башни» стала ледяной, а в ушах зазвучал гул, словно где-то далеко забили в гигантский колокол.
— Что, если это ловушка? — Дэфа схватила меня за рукав. — Карты могут забрать твою волю!
— А если нет, мы застрянем здесь навечно, — Филгарт скрестил руки. — Выбирай, предводитель: смерть от скуки или от магии.
Барьер дрогнул. В воздухе проступили трещины, светящиеся синим.
— Отойдите, — я нажал картой сильнее.
Стена рассыпалась с хрустальным звоном. Обломки невидимой преграды превратились в искры и исчезли. Замок, теперь ничем не скрытый, вознёсся над нами, его врата чёрного дерева скрипели на ветру, которого не было.
— Ну… — Шеон выдохнул. — Теперь баня?
Врата замка отворились с глухим стоном, будто пробуждаясь от тысячелетнего сна. Внутренний двор встретил нас тишиной, но не мёртвой, а затаившейся. Камни мостовой были гладкими, отполированными до зеркального блеска, будто по ним только что прошествовал кортеж. Фонтаны хранили воду кристальной чистоты — она переливалась в чашах, словно жидкое стекло.
— Здесь… ничего не изменилось, — Миали провела пальцем по парапету. Ни пыли, ни трещин. Даже воздух пахнул свежестью, как после дождя.
Мы прошли через арку в главный зал. Широкие дубовые двери сами распахнулись, словно приглашая войти.
Мы замерли на пороге, поражённые. Зал простирался ввысь на сотни футов, его своды терялись в дымке, словно облачный потолок. Стены из молочного мрамора были покрыты барельефами, изображающими сцены из жизни неведомой цивилизации: крылатые существа возводили города, реки света текли между гор, а звёзды сплетались в узоры над головами мудрецов. Каждый завиток, каждая деталь сохранились безупречно — ни сколов, ни потёртостей. Даже воздух вибрировал странной чистотой, будто его никогда не касалось дыхание живых.