— Глянь-ка! — сказал человек, зачем-то приподняв край кислородной маски. — Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное?
— Ы-ы-ы! — разглядывая постаменты, отвечал Гырр, что, по мнению переводчика, должно было значить: «Нет, мой глубокогуманоидный друг, ничего подобного мне видеть никогда не приходилось».
— Вот и я так подумал, — произнес человек. — А это еще что такое?
И, поднявшись на возвышение, рассеянно пнул существо — не слишком уважительный поступок по отношению к останкам любой органической, да еще и разумной, материи. Потом наклонился и одетой в перчатку ладонью смахнул пыль со вживленных в лицевую маску твари стволов. Они наводили на определенные размышления, которые не были продолжительны, потому что…
Потому что монстр неожиданно воскрес. Судорожно вздрогнув, он резко извернулся и взмахнул своим скорпионьим хвостом. Укол пришелся куда-то в шею. Человек вскрикнул, его приятель вскинул автомат, но выстрелить не успел. Монстр молниеносно повернул голову, и вживленное в хитин шестиствольное оружие загрохотало, полыхнув трехцветным огнем. Только проделав это, тварь медленно, очень медленно, начала подниматься с пола.
Когда у Гардинга прояснилось в глазах, он увидел, что над ним вздымается что-то очень высокое. Потом он понял: это «что-то» и есть та самая тварь, которую он полминуты назад пнул ногой. Только теперь тварь не валялась в пыли, а твердо стояла на двух членистых и трехпалых задних конечностях. Хозяин… — медленно произнес человек.
Неподвижный монстр воспринял это как должное. Он не знал языка, но был уверен в смысле. Заодно он запомнил и звучание нового слова, открыв в своей голове начало новому словарю. Приходя в себя, рыжий чужак пошевелился, что-то жалобно проскулил и неосознанным движением нащупал лежавший рядом автомат. Больше ничего он предпринять не успел. Монстр сделал в его сторону два быстрых широких шага, развернулся, выбросил хвост и очень легко, как могло показаться, коснулся рыжего загривка.
— Он жив? — озадаченно спросил Гардинг, не представляя, как можно выжить после залпа установки, достойной висеть под консолями штурмового вертолета.
«И очень даже жив», — мог бы ответить монстр, пойми он вопрос. Как выяснилось позже, пули были сделаны из гуманного эластичного материала, напоминающего искусственный каучук. Так что рыжий чужак отделался испугом. Пара сломанных ребер не в счет. Поворочавшись на полу, поскуливая, он встал и произнес: «Рурер». Электронная коробочка перевела: «Выражение необыкновенной преданности и почтения существу, не имеющему себе равных на просторах немыслимо огромной Вселенной».
— Э-э-э… — сказал вдруг Гардинг. — Я так полагаю, великий премногоблагодетель мира захочет побывать на нашем корабле?
Если бы у него спросили, откуда он извлек этот загадочный титул, он не знал бы, что ответить.
Тут бы самое время вставить фразу, что членистоногий монстр внимательно уставился на человека немигающим взглядом, но она, мягко говоря, не соответствовала бы истине. Сегментные глаза чудиша обеспечивали практически круговой обзор, их не имело смысла на чем-либо специально сосредоточивать, а моргать без век невозможно. Итак, монстр не ответил, и его молчание было воспринято как выражение немногословного согласия. Выбравшись на поверхность и увязая в песке почти по колено, человек и рыжий чужак повели монстра на свой корабль. Вернее сказать, почтительно сопроводили.
Возможно, вы уже поняли, что тварь обладала редчайшей способностью добиваться от своих жертв полной покорности и безграничной преданности. Для этого монстр вводил в их мягкие ткани некое вещество, строение которого — ах, жалость-то какая! — так и осталось неизвестным человеческой науке. А кроме этой способности и зловещей внешности монстр обладал феноменальной жаждой власти и манией величия. Он мечтал покорить Вселенную. Не больше, не меньше.
Долгие годы своего отшельничества монстр ждал своего часа. Фигурально выражаясь, разумеется. Часа он не ждал, зато претендовал на вечность.
Представьте себе некий огромный город, занимающий половину очень большого континента. Сразу уточним, на планете, где он находится, сохранилось только шесть городов, остальные постепенно слились друг с другом, да и границы этих шести давно сомкнулись. Остались лишь условные административные границы. По сути, планета стала единым мегаполисом, уходящим в небеса башнями конусообразных небоскребов, врывшимся в недра бесчисленными подземными этажами, соединенными паутинными нитями коммуникационных трасс. Несмотря на обилие жилых ярусов, теснота стала настолько естественным состоянием, что ее просто перестали ощущать. Здесь можно прожить жизнь не видя неба над головой, автомобили заменились более рациональными средствами передвижения, а дети становятся взрослыми, ни разу не взяв в руки живого цветка.
Разумеется, это заточение сугубо добровольное. По статистике, с поверхности планеты и ее орбитальных спутников каждые полторы минуты стартует очередной корабль, уходящий к далеким звездным мирам. Вся штука в том, что, хотя колонизация новых миров в принципе поощряется федеральным правительством, большинство жителей урбанизированных планет и слышать не хотят— о перемене мест. Приблизительно по тем же причинам, по которым в отдаленные, почти мифические, времена люди на планете Земля избегали переезжать из больших городов в провинциальные городки или деревни, а женщины, привыкшие два раза в день принимать душ и пользоваться биде, не любили выбираться за город, чтобы сидеть у костра и слушать песни под гитару.
Кого манила романтика странствий, те давно улетели, став пионерами других миров. Кому-то из философов разделение на «астронавтов» и «горожан» показалось предвестием грядущего размежевания человечества на два подвида, но эта теория, как и подавляющее число других философских течений, имеет смысл только в качестве праздной игры ума.
Нет нужды вспоминать, как называется эта планета, потому что она не слишком отличается от многих других. К чему мы о ней рассказываем? А к тому, что…
Увязая в песке и поминутно оглядываясь на монстра, как Орфей на возвращенную Эвридику, человек и рыжий чужак повели его в сторону своего корабля. Последние три часа погода была почти безветренной. Задержись наши приятели на этой планете чуть подольше, они бы поняли, что им неслыханно повезло… я имею в виду, им повезло с погодой… так вот, погода начала портиться. Усилившийся ветер стал бросать в лицо песок охапками, пригоршнями и лопатами, и, не будь радиопеленга, наши герои не добрались бы до корабля. Членистоногий монстр был бы похоронен под несколькими сотнями тонн песка, и тогда эта история выглядела бы иначе. Я хотел сказать, вместо нее была бы другая история.
Наметаемый ветром песок грозил полностью засыпать входной люк. Но они успели. Уже войдя в тамбур, Гардинг осознал следующую проблему. При своем росте — три метра двадцать сантиметров, они же шестнадцать одинорских квертингов, они же… да какая разница? — в общем, при своем росте монстр не мог пролезть в обычный десантный люк. Снова выскочив наружу, Гардинг прикинул, что это можно сделать, если монстр опустится на четвереньки и согнет свои нижние конечности, составлявшие почти половину его роста. Дело оставалось за малым: объяснить монстру, в чем состоят необходимые для спасения манипуляции.
— Гух-х? — озадаченно поинтересовался рыжий Гырр минуту спустя.
Переводчик интерпретировал фразу так: «Зачем ты, странный человек, кривляешься, вертишь руками и делаешь непонятные жесты нашему любимому премногоблагодетелю?»