Не трахаться, не спать, а любить. Чувствовать каждое движение друг друга, сгорая и сходя вместе с ума. Чувствовать, как он стремится подарить удовольствие тебе, а не получить собственную разрядку. Михаил целует её до невозможности тягуче и медленно, ласкает своим языком её нёбо и прикусывает девичьи губы, небольно, но этого хватает, чтобы внизу живота снова загорелся знакомый пожар, заставляющий забыть обо всём на свете.
Она сидит на его коленях в одних трусиках и впервые чувствует что-то похожее на стеснение. Почему-то сейчас кажется, что ему может что-то не понравится в ней, что-то оттолкнуть, но он лишь рассматривает её и ничего не говорит. Только снова целует и умелыми пальцами касается единственной шёлковой ткани на ней, заставляя слегка всхлипнуть от стеснившего грудь внезапного ощущения.
Острое возбуждение от её закушенных губ и прикрытых в удовольствии глаз грозится свести с ума, но Михаил лишь продолжает. Хитро улыбается, а потом накрывает губами её грудь, не забывая ласкать и играть с восставшими вершинам, заставляя её ослабевшие пальцы сильнее вцепиться в его волосы, притягивая к себе. Языком обводит напрягшиеся соски, заставляя её тихо всхлипывать и откидываться назад, призывно раскрывая бёдра шире и сильнее цепляться за его покатые плечи.
Он знает, что сейчас она растворяется в нём, и это заставляет сердце колотиться быстрее, отводя собственное возбуждение на второй план. Сейчас ему хочется одарить её за чёртову верность, просто приласкать истерзанную и усталую. И смотреть на неё такую оказалось прекрасно…
Притягивала его ближе к себе, выгибаясь от прикосновения умелых губ к груди, а когда его пальцы начали ласкать её через тонкую ткань трусиков и вовсе застонала… Но не пошло, а как-то возбуждающе нежно. Развратный зеленоглазый ангел, неизвестно за какие заслуги посланный ему. Его касания становились интенсивнее, её стоны громче. Казалось, температура в воздухе накалилась до предела…
— Миша… Миша… — всхлипывает Ефремова, сама не понимая того, о чём просит. Но просто молчать не хватает никаких сил. Внутри всё напряжено до предела, а он невыносимо медлит… Боже… — Пожалуйста, я…
Он оттягивает вбок шёлковую ткань и аккуратно проникает в узкое лоно умелыми пальцами, наслаждаясь тем, как она мечется, словно в безумии. Закусывает губу, назад лианой выгибается и зовёт его, перемешивая его имя с сводящими с ума стонами. Вверх, вниз, имитируя этим движение члена в ней своими пальцами, в штанах всё болезненно пульсирует, однако это стоит того. Кристина сама не понимает, как подаётся этим дразнящим движениям, только неожиданно заглядывает в глаза и сильнее двигает бёдрами на встречу его руке.
— Я не хотел так ни одну женщину, как тебя…
Шепчет в аккуратное ушко, прикусывая мочку. А в ответ до него доносится лишь протяжный девичьи стон. Одной рукой он сильнее обхватывает её бёдра, а пальцы другой руки активно ведут её к разрядке. Острые ноготки впиваются в его плечи, губы молят о разрядке, и мужчина срывается стоит ей произнести лишь одно:
— Хочу тебя… Всего…
И в голове что-то срывает. Мафиози не знает каким чудом ему удаётся расстегнуть чёртовы брюки подрагивающими пальцами, однако стоит ему резким толчком войти в будоражущее теплотой лоно, как из лёгких, словно бы воздух вышибают…
Михаил вбивает в её тело, сначала грубо и резко, как хочется им обоим, чтобы дойти до разрядки. Они обвивают друг друга руками, сливаются губами в поцелуе, словно бы вместе с ума сходят. Одно сумасшествие на двоих. Наверное, от этого и вспышка яркого оргазма становится для них резкой. Накрывает волной, заставляя задохнуться, но не остыть.
Потому что этого мало. Чёрт возьми, безумно и невыносимо мало. Снова взгляд глаза в глаза. Зелёные в карие и так по кругу. Смотрят друг на друга несколько мучительных минут, а потом губы сами друг к другу тянутся. Только на этот раз поцелуй выходит каким-то до боли нежным и ранимым. Вся тоска и грусть лавиной обрушивается на них, заставляя сильнее вжаться друг в друга.
Михаил снова входит в неё, но на этот раз движения выходят медленными и плавными. И плевать, что сейчас они занимаются любовью в машине по среди безлюдной улицы… Плевать на всё, кроме того, что он нужен ей, а она нужна ему. Больше ничего не имеет сейчас значения.
По телам скатываются капельки пота, но им всё равно. Они, словно одержимые друг другом не могут остановиться. Такое единение тел и души… Разве можно было отказаться от этого? Нет… Последний толчок, и Кристина обмякает в его руках, совсем безвольная и усталая, но, кажется, по-детски счастливая. Жмётся к нему, чувствуя, как очередной фееричный оргазм пронзил и его тело… Сильнее прижимается и целует в плечо. А потом вдруг неожиданно серьёзно заглядывает в глаза.
— Не будет, кроме меня другой женщины, — обиженно цедит, прикусывая губу и обвивая шею мафиози. Заглядывает в его глаза своими зелёными и молчаливо требует подтверждения. — У тебя её не будет…
Эта мысль так давно зрела в её голове, а сейчас неожиданно вылилась наружу. Она смотрит на него, будто игнорируя тот факт, что перед ней сейчас влиятельный мафиози, способный одним движением свернуть её шею и уничтожить. Ставит условие и требует подтверждения, понимая, что, если он откажется, то это просто сломает её пополам.
Кристина знает, что этого мужчину не сможет делить ни с кем. Осознала, правда, это только тогда, когда услышала о Майе, не зная, что та его сестра. Слишком больно представлять, что кто-то будет также с ним, какой-то другой он будет читать книги перед сном и гладить по голове, с кем-то другим будет коротать ночи и…
— Не будет, маленькая ревнивая зеленоглазка, — усмехается, а своими глазами цвета горького шоколада самую душу прожигает. Губами её переносицы касается. Признаёт поражение, но ведь в действительности, пока он был с ней, никакие другие женщины его и не привлекали. Думает об этом, а сам осторожно натягивает на неё дурацкое чёрное платье, иначе замёрзнет. — И ты ревнуешь?
Кристина качает головой, а потом просто подаётся вперёд и целует Михаила. Без надежды на продолжение, но просто как-то до боли нежно, будто всю свою душу вкладывает в это порывистое движение. Целует, отстраняется и приникает к мужской груди, чувствуя, как его ладонь поглаживает её волосы.
— Я не ревную, — уверенно заявляет Крис, хмыкнув. — Просто… Я уже сказала, что других у тебя не будет…
Мужчина качает головой, но ничего не говорит, мысленно смеётся. В случае с другой это, наверное, бы разозлило. Вряд ли бы кто-то посмел ему указывать, что и как ему делать. Но Кристина, настолько дорожила чувствами, что, видимо, забыла о его роде занятий. И ему не захотелось ей напоминать после всего произошедшего сегодня. Да и…
Порой нужно пойти на уступки, если не хочешь потерять того, кем дорожишь.
***
Уже поздней ночью лёжа в собственной постели рядом с уснувшим Михаилом, Кристина не могла сомкнуть глаз. Череда всех событий последних недель пронеслась перед глазами, заставляя вновь ощутить щемящий душу страх. Вспомнились все головные боли мужчины, его обморок и бесконечные таблетки, раскиданные по квартире, которые совсем ему не помогали.
Последствия аварии. Теперь девушка понимала это довольно чётко, но не знала, как ему помочь. После его рассказа перед её вылетом, в её душе всё замерло и остановилось. Слова о смерти Майи кольнули куда-то в самую глубь сердца. И в тот момент Ефремова неожиданно представила, что её мужчины не станет… Не станет её мафиози от какой-то изнуряющей боли, и никого не окажется рядом.
Слёзы сами покатились по щекам, а всё внутри невыносимо сжалось. Кристина уже так много теряла и не могла потерять ещё и его. Вот он её мужчина, грубый и невероятно сильный, спит сейчас на её груди, а она лишь гладит его по волосам, прогоняя боль, крепче обнимая его другой рукой.
Вспомнились слова мамы, сказанные для неё во сне: «Не оставляй его». Нет. Не оставит. Не потому что боится последствий, а потому что… Михаил стал для неё самым близким человеком. Он приоткрыл её душу, поверил и не использовал дар ради собственной выгоды, потому что боялся навредить ей. Относился к ней, как к равной себе женщине, а не к шлюхе.