— Вуду существует? — спросил он, его глаза расширились. — Мои родители были католиками.
Я усмехнулась, качая головой.
— На самом деле, это действительно хороший вопрос, но я думаю, что он в меньшей степени касается того, кто прав, а в большей — обстоятельств.
Замешательство Лиама только усилилось, и я не могла не почувствовать себя немного удивленной его наивностью. Если бы он только знал, насколько страннее все станет.
— Позволь мне объяснить, — сказала я со вздохом. — Теперь ты мертв, верно? И ты в чистилище. — Он медленно кивнул, все еще глядя на карнавальный «Дом веселья», как будто боялся, что он может выскочить и напасть на него. — Чистилище существует где-то между жизнью и смертью, — продолжила я. — Это место, куда люди попадают после смерти, но прежде чем перейти к тому, что будет дальше. Думай об этом как о Перекрестке.
Его глаза снова вернулись ко мне, выражение его лица искало ответы, которых даже у меня не было.
— Но почему я здесь, а не на небесах? — наконец он спросил. — Что вообще со мной случилось?
Я на мгновение заколебалась, прежде чем решила, что нет ничего плохого в том, чтобы рассказать ему ту малую информацию, которой я пока располагала.
— Я не знаю, что с тобой случилось, — осторожно сказала я. — Но что-то пошло не так, когда ты умер — возможно, сбой в системе — и вместо того, чтобы двигаться дальше, как ты должен был, что ж, вот мы и здесь. Ты не на небесах, потому что, я думаю, тебе нужно сделать выбор. Ты еще не совсем мертв, но, возможно, скоро умрешь.
Чего я не сказала, потому что даже сама не была уверена, так это того, что велика вероятность, что рая вообще не существует. По крайней мере, не в том смысле, в каком он себе представлял. У меня была рабочая теория о том, что я была слишком смущена, чтобы руководить Баэлем. Я подумала, может быть, каждая религия была правильной религией, и то, где ты оказываешься после смерти, зависит от твоей интерпретации загробной жизни.
Перекресток проявлялся во многих формах, и хотя лично я никогда не мечтала о сумасшедшем карнавале посреди темного, заболоченного протока, это было не так далеко за пределами моих убеждений, как можно было подумать.
Лицо Лиама исказилось выражением ужаса, смешанного с неверием.
— И что теперь будет? — нервно спросил он.
Я снова пожала плечами. Правда заключалась в том, что никто не знал наверняка, но Лиам заслуживал какого-то ответа после того, как был брошен в этот причудливый мир без какого-либо предупреждения или объяснения.
— Ну, для начала, нам нужно посетить «Дом веселья». — Я указала на вход. Он колебался, выглядя неуверенным, и я нисколько его не винила. Я снова ободряюще сжала его плечо.
— Я буду с тобой все время, но будет лучше, если с тобой буду я, а не Баэль.
— Баэль? — спросил он.
— Не спрашивай, — пробормотала я, прежде чем мягко подтолкнуть Лиама вперед.
— Тогда почему кто-то решил остаться? — С сомнением спросил Лиам, когда мы, наконец, вошли в первый коридор.
На стенах висели зеркала всех форм и размеров. У некоторых были декоративные рамы, в то время как другие были покрыты коркой, пылью или трещинами. Там было темно. Лампочки Эдисона висели примерно через каждые десять футов. Здесь все еще пахло опилками и попкорном.
— Некоторые люди не готовы расстаться со своей жизнью, вернувшись в мир живых… — Мой голос затих, когда воспоминания затопили мой разум — воспоминания обо всем, что заставляло меня отчаянно цепляться за жизнь. Может быть, я была последним человеком, которого Лиаму следовало слушать.
Лиам понимающе кивнул, но несколько мгновений после этого хранил молчание. Я не сводила глаз с деревянных балок, перекрещивающихся над головой, в поисках болтающейся пары ног и тех модных кожаных сапог. Несмотря на то, что я кралась украдкой, у меня было чувство, что в этом месте не происходило ничего такого, о чем бы Баэль и Теодор не знали. Вероятно, они точно знали, где я сейчас нахожусь.
Когда мы завернули за угол, зеркала исказили наши отражения, превратив их в искаженные карикатуры на самих себя. Лиам громко сглотнул, когда мы проходили мимо одного из них, из-за которого казалось, что у него гигантская голова и крошечные ручки. Я усмехнулась над выражением его ужаса, прежде чем снова протрезвела при мысли о бдительном взгляде Баэля.
— Пошли, мы недалеко.
— Куда мы идем? — спросил он, когда я потащила его дальше в лабиринт зеркал.
— Ты увидишь, — зловеще сказала я, чувствуя себя неловко из-за того, что у меня не было логичного способа сказать ему правду.