Раиса. Он хороший человек и очень несчастный.
Илья. Скажите!..
Раиса. Да.
Илья. Вот, если хочешь, Марья Семеновна действительно достойна сожаления. Это сложная и глубоко страдающая натура.
Раиса (поджав губы). Может быть.
Илья. Ты что-то слишком поджимаешь губы, Раиса. Вообще мне до князей сейчас дела нет. Пусть тетка с ним и нянчится, как с писаной торбой. Я бы издал государственный закон против бездельников и шалопаев. Под ногами болтаются.
Пауза.
Ты что читаешь?
Раиса. «Гигиену молодой женщины». Тетя Варя приказала прочесть эту книжку несколько раз подряд.
Илья. Это очень полезное чтение, конечно. Вообще нам нужно побольше читать серьезных книг.
Раиса (уныло). Будем читать.
Голос тети Вари: «Ду-унь, Дуняша!», и голос Дуни: «Сича-ас».
Они встали. А самовар холодный. (Бежит и в дверях сталкивается с тетей Варей.)
Варвара. Раиса!
Раиса. Тетя Варя!
Варвара. Ты опять бегаешь!
Раиса. Самовар надо подогреть.
Варвара. Я тебе сто раз толковала: ты не имеешь права подвергать себя опасности — ломать ноги. Ты девчонка или невеста наконец? Ты совершенно не думаешь о своем организме. После свадьбы делай что хочешь, хоть на голове ходи.
Раиса. Что вы, тетя Варя, я очень думаю о своем организме.
Варвара. Ну, иди.
Раиса уходит.
Совсем обезножела. Ох, батюшки, дай-ка мне папироску. Хорошо ты смотришь за невестой, нечего сказать.
Илья. Не могу я больше ей говорить: помни о почках, о каких-то там органах. Оставьте ее в покое. Она и так на меня второй день дуется.
Варвара. Вот девчонка! О чем вы тут с нею говорили?
Илья. О свадьбе.
Варвара. Не чаю, когда эта свадьба пройдет. Уеду к дяде Григорию отдыхать на две недели. (Волнуясь.) Илья, конопляного масла нигде нет.
Илья. Придется купить подсолнечного. Все равно рабочие жаловались, что конопляное масло прогорклое…
Варвара. Делай что хочешь. Но подсолнечное пуд — шестнадцать с полтиной. Если мы разоримся, — не моя вина. Дунька!
Бежит по коридору Дуняша с ведрами.
Дуняша. Чего вам?
Варвара. Ты куда?
Дуняша. Помои от молодых господ.
Варвара. Ну и, наверно, расплескала их по всему коридору.
Дуняша. Лопни глаза, ни капельки. (Скрывается.)
Варвара. Проснулись, слава богу. Второй час. Что это такое? Чем они живы? Не ждала я таким увидеть Анатолия. Постарел, жалкий какой-то. Скажи мне, Илья, как мужчина, любит он ее?
Илья. Князь — Марью Семеновну? Черт его знает.
Варвара . Что ты говоришь? Ну, а она его?
Илья. Не знаю.
Варвара. А ведь он хочет на ней жениться.
Илья. Да, обещал, но, кажется, не особенно торопится.
Варвара . Кто она такая?
Илья. Не знаю. (Берет скрипку.)
Варвара. Она с прошлым, по-твоему?
Илья. Да, я думаю, что она с прошлым. (Наигрывает.) Вообще Марья Семеновна странная женщина.
Варвара. В самом деле, сыграй мое любимое.
Илья начинает играть берсез.
Мне очень, очень жалко Анатолия. Он весь в тетку Анну Аполлосовну. Душевный мальчик. Я рада, что он вырвался наконец из этой столицы.
Илья (играя). Ветчинный окорок в городе не достал. Придется обойтись без окорока.
Варвара . К свадьбе я думаю заколоть индюка, того, что дерется.
Илья. Можно заколоть индюка.
Варвара. Они, оказывается, жили в гостинице и обедали по ресторанам. Какой же это желудок выдержит? Нет, ты подумай.
Илья. Да… Странная женщина Марья Семеновна. (С этой минуты он начинает играть страстную арию.)
Варвара. Что ты мне ни говори, а я чувствую, чувствую: у них страшная драма. Они что-то скрывают. Эта женщина ему не пара. Но, во всяком случае, наш долг сделать для Марьи Семеновны все возможное, если у них кончится катастрофой. (Прислушивается к музыке.) Илья, ты что?
Илья. А что?
Варвара. Что ты сейчас играл?
Илья. Не знаю, право, задумался.
Варвара. Поди-ка сюда.
Он подходит.
(Грозит пальцем.) Смотри у меня, Илья.
Илья. Оставь, пожалуйста!
Варвара. У тебя трудный характер. Помни, ты весь в отца. Я до сих пор иногда во сне вскрикиваю, как он придет на память. Вот какой был человек. Взглянет, бывало, своими глазами, так вся и обомрешь, даром что был простой кучер… А какие страсти! Какая буйная жизнь! И погиб-то он необыкновенно. Вывел ночью из конюшни племенного жеребца, пьяный вскочил на него, засвистал пронзительно и помчался куда глаза глядят. Проскакал десять верст, слышишь ты, и ринулся с обрыва в Волгу. Ужасно! Ему всего было мало.