Через короткую минутку всеобщей паники дворец надолго погрузился в крепкий и здоровый искусственный сон.
Лиса понуро брела по тропинке, понапрасну стараясь не обращать внимания на урчание пустого желудка. Где-то под утро она попробовала утащить в деревне курочку, но страдавший бессонницей петух оказался таким здоровым, бойким и коварным, что налетел на хищницу едва ли не раньше, чем она успела прокрасться в курятник. Заклеванная в нос лиса ломанулась к лесу, но на свою беду наскочила на дремавшую у забора собаку. Та от криков петуха приоткрыла глаза и не сразу сообразила, что за рыжее чудо на нее несется, однако это не помешало ей ловко щелкнуть челюстями и оттяпать от лисьего хвоста клок шерсти. Лиса взвыла от боли и перелетела через забор под свирепый собачий лай, до сих пор эхом отдававшийся в ушах.
Внезапно перед самым ее носом стрелой пролетел шустрый воробей, заставив ее вздрогнуть от неожиданности и разом позабыть о будущей мести.
— Эй, что с тобой такое? Вот нервная лисица! Довольный испугом хищницы, воробей благоразумно уселся на дереве вне пределов ее досягаемости.
— Лети, лети, касатик. Оставь меня в покое!
Лиса остановилась, ожидая, что воробей повторит полет у ее носа. Тогда уж она не станет зевать и по крайней мере заморит червячка. Но воробей явно не собирался испытывать судьбу дважды. Удобно устроившись на ветке, он поинтересовался:
— Ты что-то похудела. Видать, давно не ела?
— Ты лучше сядь поближе — тебя я плохо слышу!
— Твои я штучки знаю. Быть рядом не желаю!
— И что ж это за штучки? Узнать-то хоть мне можно?
— Такие, что с тобою быть надо осторожней!
Воробей перепрыгнул с ветки на ветку, чирикнул на прощание и упорхнул, едва не столкнувшись с пролетавшей по своим делам Ягой. Лиса вздохнула. Везет же Яге — даже избушка, и та на курьих ножках! А тут живот к спине приклеился. Где же ты, лисье счастье, за какими горами спряталось? Ау…
Вечером Баба Яга наблюдала с помощью древней подзорной трубы за крайним домом в деревне, где по двору весело прыгал козленок Иванушка. Наблюдала до тех пор, пока с неба не донеслось размноженное эхом дикое ржание.
— Что за странные звуки? — подивилась Яга, недовольно направляя трубу вверх и высматривая небесного хохотуна. — Кащей? Опять светопреставление устроил! Кого он там несет?
К своему неописуемому изумлению она признала в пленнице, находившейся без сознания, царевну Марию.
— Не иначе Кащей вздумал расширить сферу своих мелких злодеяний, — пробормотала Яга. — Вот дурень, не знает, за что взялся! От малолетних детей проблем выше ушей, а молодая разгневанная царевна его вообще в могилу сведет, даром что бессмертный!
Кащей пролетел, а Яга вспомнила про свои проблемы. Из дальних западных лесов кот Баюн принес ужасную весть о новом нашествии вампиров. А ведь, казалось бы, пять тысяч лет назад уничтожили всех до одного; видимо, какая-то особо хитрая тварь сумела спрятаться до поры до времени в укромном уголке и на тебе, вышла, так сказать, на тьму через столько лет. Пока вампир прятался, появилось человечество, и это сыграло ему на руку. У людей совершенно отсутствовал иммунитет против вампирьего яда, и это еще не все — яд этот действовал на людей очень странным образом, превращая их тоже в вампиров. Пришел день, вампир решил, что набрал достаточное войско для отмщения и порабощения, и пошел походом против тех, что разгромили когда-то его и его сотоварищей.
Воюй теперь по новой с этими тварями, никаких нервов не хватит. Столько кровушки у тебя высосут (фигурально, конечно), что страшно подумать! А от старых воинов, кроме нее, Яги, никого не осталось. Остальные за столько лет разбрелись, многие давно померли, и на то, чтобы снова собрать их воедино, придется потратить гораздо больше времени, чем понадобится вампиру для завоевания территорий.
Придется бороться с ними в одиночку, если, конечно, кот Баюн не сумеет разыскать хоть кого-то из старой гвардии. И для начала надо обезопасить тылы. Созданная несколько тысяч лет назад жидкость для временных мутационных изменений пришлась бы сейчас как нельзя кстати, да только ее рецепт остался в том же далеком прошлом. Тогда ее использовали против вампиров, изменяя их структуру и превращая в малоподвижные существа, которые легко было убить. Вампирий организм, однако, подозрительно быстро выработал против нее иммунитет, и жидкость пришлось «похоронить» в толще веков. Вряд ли за пять тысяч лет что-то изменилось, вампиры, они такие вредные, переживут даже тараканов. Но жидкость можно давать людям, чтобы превращать их в зверей, ведь вампиры в большинстве своем не пьют кровь животных. Чтобы восстановить состав, приходится тщательно подбирать компоненты, начав работу практически с чистого листа, и испытывать их на добровольцах, которые, впрочем, понятия не имеют о том, что они добровольцы, им просто захотелось попить водицы из лужи.
Нужно поймать козленка, чтобы изучить все возможные последствия восстановленного состава для человеческого организма и на основе полученных данных вывести формулу жидкости, способной превращать любого человека в зверя. Желательно в дикого и свирепого на различное по продолжительности время. Если уж войско вампиров пополняется в основном людьми, то надо сделать так, чтобы этих несчастных людей невозможно было нигде найти. Конечно, удобнее и быстрее всего было бы похитить козленка, влетев в деревню на метле, но Баба Яга сразу отмела эту мысль — и так уже ходят слухи, будто случающиеся время от времени исчезновения людей, животных и птиц — это ее рук дело.
Может, сгодится какая-нибудь дворняжка? А что? Собака любит поиграть, поохотиться, с удовольствием погоняется за козленком. Следовательно, план такой: натравить собаку на козленка, заманить обоих в лес, схватить козленка и лететь на всех парах в избушку. Собака пусть себе бегает дальше и на собственной шкуре почувствует вкус настоящей охоты, пока не натолкнется на своих диких предков. Будет о чем вспомнить, если сумеет спастись от их гостеприимства.
Но вот беда — козленок-то не настоящий и знакомой собаки не испугается. Значит, придется все-таки брать домик Аленушки штурмом.
— Не нравится мне это… — пробормотала Яга, складывая трубу и засовывая ее в карман. — Откуда они только взялись, эти вампиры?!! И люди тоже свалились как снег на голову.
Она вздохнула: с каждым годом загадок становилось все больше и больше. И тут ей в голову пришла неожиданная мысль: а что, если загипнотизировать собаку? Внушить ей, что она до смерти обожает загонять мелких козлят прямиком к Яге?
Идея неплохая.
Кащей летел на призрачном коне не так и долго, но за это время успел так утомиться, удерживая царевну и противостоя встречным воздушным потокам и щекочущим нервы воздушным ямам, что едва не вывалился из седла, когда конь приземлился перед потайным входом в замок на плоской крыше одной из четырех якобы декоративных башенок. Потайные дверцы отворились, он вошел в просторную кабину и нажал на кнопку. Скоростной лифт одним махом преодолел расстояние в сорок метров и остановился на уровне второго этажа, приспособленного по большей части под склад. Открыв дверь в вечно пустовавшую комнату для гостей, он положил находившуюся в глубоком сне царевну на кровать и тихо удалился.
«Каково! — поделился он с собой собственными соображениями. — Не сомневаюсь, что мирное пришествие скромного меня произвело неизгладимое впечатление на их слабонервные организмы!»
Возражений не последовало. Да и откуда им было взяться? Кащей потянулся, расправил плечи и направился в просмотровый зал. Было жутко любопытно узнать, как царь, проснувшись, отреагировал на похищение дочери. Воздействие сонного газа было длительным, но Кащей надеялся, что царствующие особы уже оклемались.
Дальше было документальное кино. В полутораметровой тарелочке с золотой каемочкой. К сожалению, без яблочка — Кащей его как-то случайно съел, наблюдая за творящимися на экране безобразиями. Изображение от этого хуже не стало, просто тарелочка перестала выключаться и вела трансляцию круглые сутки, изредка прерывая ее и выдавая странные повторяющиеся ролики о сомнительной пользе неведомых Кащею вещей. Существа, расписывавшие достоинства вещей под хохлому, сами выглядели не ахти, и потому Кащей не очень-то и верил их душещипательным речам о новейших чудесах света, с тоской вспоминая то время, когда яблочко еще наворачивало обороты по привычной тарелочной траектории.