— Почему? Вернее, причем тут вы?
— Он — последний наследник владык стихий.
Я поморщилась. Звучало, как издевательство вообще-то.
— Он может невероятные вещи, но почти никогда этого не использует. Ему подчинялась бы сама природа, а он только ходит по лесам с кошкой, всё ищет чего-то.
За рёбрами болезненно заныло.
— А владыка стихий — это вы?
— Не совсем, — засмеялся Борей. — Но ты почти права на счет ветра.
— Как вы узнали?
— Жена рассказала мне, — всё ещё посмеивался Борей.
Интересно, сколько времени прошло с нашей прошлой встречи с Лиллайей? И, может быть, они теперь ждали меня специально?
— А Лиллайа? Вы сказали, он сын ваш и её, и поэтому ему грозит опасность.
— Она — необыкновенный целитель. Она может исцелять целые земли и леса, даже жизни.
Ничего себе. Хотя, ожидать чего-то меньшего было бы глупо, конечно. У меня чуть заметно тряслись руки. От волнения, наверное. Что я, убогая, делаю с этими людьми рядом?
— Хранителей стихий почти истребили. Иллай — последний. Его защищает сейчас только то, что его дар не активен. И тем, кто ищет, его не разглядеть.
Сердце бумкало слишком высоко в груди. Что же делать? Это же такая ответственность. Как меня вообще угораздило? Ладно, хоть не какой-то там принц.
«Именно этого ты всегда у меня и просила»
Верно. Или, наверное. Я рада, что ты вернулся.
— Поэтому, пусть бегает по своим лесам до поры. Крепче будет, — Борей хитро блеснул глазами.
Я смотрела на огромного, почти устрашающего мужчину передо мной из неприкрытого шока, понимая — Ангел прав. Всё ведь так и есть. Я просила у него того, кто будет близок мне, понимая мои причуды, и сам владеть какими-то чудесами. Это нужно было мне, как влага дереву, как воздух огню, чтобы тот, кого полюблю был необычным. И сейчас я видела, что вот именно таким он и должен был быть, с такими мыслями, голосом, глазами, ртом, руками. Таким я мечтала его себе в своих мыслях. Я не могла не влюбиться с первого взгляда. Потому что я уже любила его много лет. Именно его. Только его.
Борей нахмурил брови и вдруг произнес:
— Идём, я всё-таки покормлю тебя. Совершенно непонятно, как с такой конституцией тебе удаётся хоть куда-нибудь перемещаться. Готов поспорить, ты легче этого облака, если его отжать в кадушку, — он показал на плывущий мимо завиток и втащил меня в дом.
За столом Расвен с усмешкой смотрел на меня и на Иллая, в конце концов заявив, кивая на повязку на его руке и на фиксаторы на моих запястьях:
— Да ты подрался с девчонкой!
Мы впервые с утра переглянулись. Хранитель сидел напротив, чуть заметно хмурясь.
— Мы попали в сильную грозу утром, — быстро произнесла я.
Тогда Солар не отходила от меня ни на секунду, защищая в уголке, куда я забилась. Она грозно рычала, не давая Иллаю приблизиться, и посторонилась только, когда он что-то показал ей.
Я была чудовищно зла и взволнована, и хотела только одного — чувствовать его губы на своих, жар его тела рядом. Извинения поцелуем — были единственной возможной причиной, по которой я позволила бы ему приблизиться ко мне. Но я знала — этого не будет.
Он осторожно склонился ко мне — Солар только посторонилась, но не ушла — и аккуратно приподнял мою руку, осматривая запястья. Они уже почти не болели. Я даже не открыла глаза, зная, что непременно расплачусь и сразу же перестану сердиться, стоит встретиться с ним взглядом. Он осторожно смазал чем-то сустав, отодвинул мой большой палец и надел что-то тонкое и плотное мне на руку. Это и был фиксатор запястья. Медленно сделал то же самое со второй рукой, осторожно ведя пальцами по ладони. И ушёл к другой стене комнаты. Начал обрабатывать разодранную Солар руку.
Я подошла так же, не глядя в глаза. Молча подал руку. Я осмотрела глубокие царапины на загорелом плече.
Что за сабли у тебя, Солар?!
«Он спросил то же самое», — усмехнулась кошка.
Промыла жидкостью, что он подготовил, и так же медленно, как и он, обернула тонкой тканью. Тоже мне, танец ухаживания. С трудом удержалась, чтобы не фыркнуть.
Потом не очень деликатно повернула его голову к свету и вверх. Опустил ресницы, прикрыв глаза. Как же ты невероятно красив, аж щемит… Взглянула на подбородок — даже не покраснело. Хмыкнула про себя: что с меня взять — чахлик. Или, как ты сказала, Солар? Тщедушный котёнок? Ушла на свою половину.
“Когда это я такое говорила”?
Потом. Однажды. Скажешь потом.
С Иллаем мы не произнесли больше ни слова.
— Я испугалась, когда рядом ударила молния и упала. Повредила руки. А Иллай поранился о камни, когда помогал мне выбираться, — уточнила я все ещё хихикающему Расвену.