Он шагнул в портал, осторожно прижимая меня к себе. Склонил свою голову к запрокинутой моей, со спутанными тёмными волосами. Я видела, как он уложил меня в высокую траву у ручья, сплетая мои волосы с осокой и крошечными белыми водяными цветами, обернул руки розовыми ростками дербенника, приклонив их к земле. Ручей на глазах изменил русло: теперь он омывал нас с двух сторон, почти касаясь моих побелевших пальцев, образуя маленький остров со мной и Иллаем в центре.
Синее пламя вспыхнуло и разошлось в большой круг. Над нами был широченный столб света. Иллай склонился прямо над моим лицом, шепча что-то. Близко. Слов было не разобрать. Или это не шёпот, и он дышит за меня? Долго. Медленно. Поднял лицо и руки вверх, собирая свет, и медленно опустил, коснулся моего лба, сердца, солнечного сплетения и чуть ниже пупка. Голос его сделался громче, странные слова сплетались в токающий ритм. Он снова поднял к небу руки, направляя ко мне бесконечный золотой поток. Я была не в состоянии не пошевелиться, не произнести ни звука, наблюдая за происходящим как-будто со стороны.
Господи, да он же делал то же самое, что и я для него там, на Юрюзани! Только я действовала по наитию, а он точно знал, что делал! Я чувствовала это. Выходит, мы оба спасали друг другу жизнь?
Иллай вновь склонился над моим лицом, отчаянно шепча:
— Прими. Я прошу. Умоляю, — взял за руку. — Я требую, Делия, принимай! — я видела, как сильно выступили вены на руках, лбу и висках. Собрал свободную ладонь в воронку и в неё влился, засиял ослепительный свет. Выпустил к моему горлу. Свет вошёл в яремную впадинку и моё тело дернулось. И снова застыло, и лицо Иллая совсем побелело. Он судорожно сглотнул и прошептал:
— Ты ведь не пропустишь ни один поцелуй, верно? — не улыбнулся странно, осторожно коснулся губ и задержался на мгновение. Проскрежетал, словно был лишен воздуха: — Прости.
Круг пламени взвился к небу, и розово-золотой вихрь захватил меня и втянул куда-то. Я шумно вдохнула. Иллай широко распахнул глаза и медленно осел назад, бессильно уронил плечи, усмехнулся едва заметно, потом коснулся трясущимися руками своего лица. А я услышала тихо со стороны:
— Вот так-то. Знал, что сработает.
С трудом посмотрела сквозь ресницы: Иллай убрал дрожащими пальцами мокрые волосы со лба и судорожно вздохнул. Уголки губ почти незаметно дрожали.
Свет мягко лился, медленно наполнял меня. Я чувствовала бесконечную любовь и умиротворение. И ровное счастье внутри. А потом я оказалась со своею семьей.
Сейчас я задыхалась. Еле сдерживаясь, чтобы не застонать от отчаяния, и закрыла глаза.
— Они сделали это для тебя, моя девочка, — мама гладила мои пальцы. — Позволь ему тоже жить дальше.
— Но он не будет, — простонала, и слёзы застилали мои глаза.
— Ты не можешь этого знать наверняка, — с мольбой проговорила Анька, — Теперь — не можешь.
— Но я почему-то знаю.
— Что ты собираешься делать? — устало спросила мама.
— Я не знаю, — я помотала головой, глядя перед собой невидящим взглядом.
— Боюсь, ты уже ничем не можешь там помочь. Судьба не в твоей власти, Делия.
Я встрепенулась.
— Точно так же сказала ему Терлина тогда!
Мама с Анькой одновременно посмотрели на меня.
— И он ответил, что именно сейчас он так не считает, — я помнила тот дождь, точно он был сейчас. — Он боролся за меня до последнего мгновения! Он и сейчас борется! Там, где я оставила его! Там, за стеной дождя. Ох, Боже мой! — Я прислонила руку к губам, потрясённая открытием. — Ведь, я могу… нет, должна что-то сделать! Но что?
— Ну почему всё не может быть просто? — простонала Анька и откинулась на спинку дивана. — Я вообще ничего не понимаю! И нам там даже некому помочь теперь! Моя переписка с Артёмом затухла ещё осенью. Любовь на расстоянии оказалась не для меня.
— Твой брат, Даниил в Зюраткуле сейчас с группой учёных, — вдруг уверенно произнесла мама. — Это рядом.
— Что он там делает? И что такое Зюраткуль?
— Хребет. Озеро. Национальный парк, в общем.
— Так, что делает-то?
— Геоглиф, кажется, они изучают.
— Какой ещё геоглиф? Откуда у нас… Геоглифы в Наска, в Перу!
Мама снова переглянулась с Анькой.
— Лося, конечно! Чистенько они тебе всё протёрли, — Анька легонько постучала меня по голове костяшками пальцев.
— Почему лося? Почему не рыси, или не белки, например? — нахмурилась я. Ни о чём подобном данных в своей памяти я не находила.
— Вопрос не к нам, а к ранее живущим инстанциям, — Анька выразительно ткнула пальцем в направлении неба.