Данька увлечённо рассказывал мне про Лося, геоглиф, который нашёл на гугловых картах любопытный местный краевед.
И как Лось оказался настоящим, выложенным камнями рисунком двести восемнадцать на сто девяносто пять метров! Правда, спортсмены в сети потешались, что это проложенная ими лыжня так ”отразилась от света Венеры”, и никакой это не лось. Но самые же первые данные с раскопок подтвердили, что это действительно рукотворный рисунок, возрастом гораздо более старший, чем все известные геоглифы мира, и ему по разным данным аж от четырёх до восьми тысяч лет. И теперь его изучают три археолога, астроном, математик и геолог, Причем, один из ученых, я не запомнила какой именно, из Норвегии. Даня потрясал руками и фактами, ободрённый моим изумлением и интересом.
Геоглифы я видела до этого только на картинках, и взглянуть на настоящий, к тому же единственный известный российский было очень любопытно.
— И что же он означает, по-твоему? — спросила у брата.
— Трудно ответить, — воодушевлённо покачал он головой. — Теорий множество. И одна занятнее другой. Пока наиболее тиражируемой является та, что он указывал на высшую точку, в которой находится солнце в году. То есть, своеобразный новый год.
Даня засмеялся, глядя в моё растерянное лицо.
— Солнцестояние, — пояснил он. — Летнее, конечно.
— Ну, в ночь солнцестояния, это ж, вроде Купала настоящий, всегда большой праздник был. Вот, и те звёзды, которые в тот самый момент в зените были и отобразили на земле, получилось похоже на лося.
— Ммм, — протянула я. — Солнцеворот, это они тут, значит, праздновали.
Что ж. Удобно. И вокруг красиво. Я зажмурилась и приоткрыла один только глаз. Мне сейчас было вовсе не до ритуальной космографии древних. Я должна была собраться с мыслями и действовать чётко и расчётливо, если хотела, чтобы мой план удался.
В лагерь мы поднялись в ранних сумерках.
— Уверена, что хочешь ещё сегодня куда-то идти? — спросил брат, приобнял меня за плечи. И я прекрасно поняла, что хочу только спать. Всё равно уже где.
Данькина жена встретила меня, радостно заключив в объятия, и я окончательно почувствовала себя дома.
— Я и не думала, что ты тоже здесь, — вручила ей сумку с продуктами.
— Куда ж я, денусь? — наигранно вздохнула она. Я прекрасно знала, что экспедиции она обожает чуть ли не больше, самого Даньки. Высокая, черноволосая, живая, она была ему верным спутником и главным авантюрогенератором в семье. — Давай-ка, быстро есть и быстро спать. А то слишком долгий день сегодня, а мне сейчас перегрузы тут не нужны, — быстро пробормотала она, бросив на меня короткий сосредоточенный взгляд хозяйки лагеря.
Я не совсем поняла, какие именно перегрузы она имеет в виду, но пожав плечами согласилась, и предупредив, что я в гости совсем ненадолго, принялась за маленький ужин. В конце-концов я тоже очень устала.
Возрадовавшись, что мне хватило ума взять хотя бы одну кофту и пару тёплых носков, я завернулась в спальник и немедленно заснула.
Разбудил Кересс. Громкий птичий крик и гулкое «вжух-вжух» — взмахи огромных крыльев — были слышны прямо тут, над палаткой, словно медленные лопасти. Мне потребовалось секунд десять, чтобы сообразить, что к чему и выбраться наружу.
Всходило солнце. Тонкий розовый краешек его только-только показался на северо-востоке почти у самой правой оконечности хребта. Над верхушками леса в нежной фиолетовой дымке на глазах ширился, не давая отвести от себя взгляда.
Луч, торопливо проведав верхушку хребта, наконец, бросился вниз пронзительной красно-малиновой стрелой, ликуя птичьими голосами и жужжа во всех слышимых диапазонах, растворил халцедоновую дымку, наливая багрянцем травы, вплетая золото в облака. Звенело свежестью и тишиной. Я глубоко и часто дышала, широко распахнув глаза, зачарованная миром.
Совсем рядом вскрикнула птица и поднялась тяжело, медленно взмахнув крыльями, полетела в сторону солнца. Я смотрела вслед, силясь разглядеть, действительно ли это Кересс, и никак не могла. С красным шаром напротив получались сплошные синие круги и пятна. Я потёрла глаза и медленно двинулась в направлении, в котором полетела птица. Я прошла метров пятьсот и снова услышала крик. На этот раз птица двигалась строго на север, к вершине хребта. Я повернула туда тоже. Кажется, птица желает, чтобы я поднялась на гору.