— Да, мама. К тому же, у меня дела, — сухо ответил Бадра и засобирался из дома.
Я никак не могла решить, что же мне делать. Перспектива перебрать все мои вещи с мамой Иллая совсем меня не воодушевляла. В конце концов, существуют же какие-то рамки доверия и границы допустимого сближения. Рюкзак с вещами в них совершенно точно не входил. И дело было не только в моём белье. Хотя, если подумать, уже оно одно, выставленное на обозрение, меня бы очень смутило.
Всё это — было тотально моё. Раз уж я была брошена Бог весть куда, не имея вокруг ничего знакомого, привычного и надежного, нужно же мне было хоть на что-то опираться. В этой ситуации, те немногие вещицы, что имелись у меня с собой и были моими друзьями, и такой необходимой мне поддержкой. Вощеный шнурок с круглой глиняной бусиной, любимый дезик, мамина крошечная книжечка, меньше моей ладони, с японскими стихами, почти сточенный икеевский карандаш, которого мне так не хватало в прошлый раз, мешочек с рунами и бледно-фиолетовый кристалл. Я тащила с собой не просто свои вещи — свой мир, часть себя. Как улитка свой домик — раковину. Выложить содержимое рюкзака было бы всё равно, что остаться совершенно голой перед практически незнакомым мне человеком. Я затаилась, стараясь скрыть мучительную гримасу.
— Кажется, я тебя понимаю, — произнесла Лиллайа, только взглянув на меня. — Поступим иначе. Я предложу тебе то, что может тебе помочь, а ты решишь, какие из своих вещей заменишь. И мы вообще можем всего этого не делать, если ты не захочешь. Но думаю, это будет совсем неразумно, — привычно добро улыбнулась женщина.
Я кивнула.
— Можно спросить? — на этот раз я попыталась быть вежливой.
— Конечно.
— Что означает ваше имя? Раз уж сегодня речь идет об именах.
— Легкая, ласковая, — улыбнулась она.
— О, это многое объясняет, — интересно, она получила его сразу после рождения или гораздо позже?
— Говори мне «ты». Думаю, так будет правильней.
— Боюсь, это будет непросто. Я с трудом смогла сказать «ты» Иллаю, — засмеялась я, слегка поморщившись, произнося его имя.
— Кажется, с Бадрой у тебя таких проблем не возникло.
— Это только потому, что он сейчас молод, — улыбнулась я.
Она приподняла вверх брови, но ничего больше не сказала.
Мы заменили свитер и толстовку на тонкие, лёгкие рулуюнгские кофты, одна из которых была со свободным просторным капюшоном, в который можно было завернуться и как в шарф. Обе они были как вторая кожа и садились прямо по мне, красиво, чешуйчато переливаясь на свету. Вместо худи и коротенькой джинсовой куртки Лиллайа настояла на плотном сером жакете с воротником, разворачивающимся в высокую стойку, защищающую от ветра шею и, кажется, даже уши. Я доверилась ей, надеясь, это будет удобно.
— Это легче и универсальней. В нём тебе будет не жарко и ветер его не возьмет, если такой случится. А он случится. К тому же, его не промочит дождь.
Точно. У Иллая был совершенно такой. Только с капюшоном. Или капюшон был у кофты? Я не могла вспомнить, хотя думала, что каждая мелочь впечаталась мне в память.
— От дождя у меня есть папин дождевик. Правда он мне почти до колен, но тем лучше.
— Оставим и его тоже, — снова улыбнулась Лиллайа. — И вот, возьми ещё это, — она протянула мне то самое тонкое, согревающее бельё, что дал мне Иллай, когда меня смыло в реку. Я положила его обратно ему в рюкзак, когда укладывала вещи перед возвращением в лагерь. Теперь ясно, откуда оно у меня появилось. — И меня беспокоят твои брюки, — задумчиво произнесла она.
— Не понимаю…
— Не лучшая одежда для девушки. Нет-нет, я не настаиваю, чтобы ты немедленно сменила одежду, — поспешно добавила она, заметив мое вытягивающееся лицо. — Пожалуй, я просто приготовлю для тебя пару платьев. Да, так и сделаю. И ты сможешь воспользоваться ими, когда захочешь. — Она засмеялась, взглянув на мою растерянную физиономию.
Ох, нет. Я ещё дома устала воевать на эту тему с бабушкой. Нельзя сказать, что платья я не любила. Очень любила, и даже хотела иметь в своём гардеробе. Просто всегда была слишком тощей для них, и приходилось прятаться в чехлы пообъёмней. Я, собственно, так и называла свою одежду — чехол для Делии.
— Почему? — спросила я, всё ещё не понимая. — Зачем вы делаете это для меня?
— Разве тебе не нужна помощь?
— Очень нужна. Но, по-моему, платья — это перебор, — я улыбнулась, опять извиняясь.