— Зачем что? — упавшим голосом спросила я, стараясь не смотреть на Иллая, прекрасно понимая, что потерпела безнадёжнейшее и полное поражение.
— Зачем пытаешься скрыться от меня?
— О, нам обоим это не очень-то удаётся, не так ли? — отозвалась язвительно и взглянула на него смело. — Ты тоже, помнится, пытался сделать то же самое.
— Пожалуй, верно. Но я не понимаю, зачем это делаешь ты?
— По той же самой причине. Кажется, я уже говорила.
— Но ты не можешь ни причинить мне вред, ни даже представлять для меня угрозу! Это просто смешно.
— На твоём месте я не была бы так самонадеянна. Наверняка, у вас с Бадрой это семейное, — я попыталась забрать свои руки. Но он ещё крепче сжал их.
— Я не верю в это. Ты не сможешь, — Иллай улыбнулся так, что внутри меня от этого будто раскрылся огромный цветок, и я снова прикрыла глаза.
— Я вполне способна превратить твою жизнь в ад, — для убедительности я взглянула на него самым пугающим, по моему мнению, образом, — Поверь. Мне, как и любой другой женщине, это вполне по силам.
Юноша на мгновение замер и тут же расхохотался. Так, что я начала хихикать следом даже против воли.
— Так тебя, — он продолжал смеяться, — Тебя беспокоит только это? — он поднял лицо вверх, его плечи тряслись, и мои руки, что он держал, тоже. — Ты избегаешь меня только поэтому?
— Ну… — я многозначительно покачала головой из стороны в сторону. В любом случае, как ни поверни, это было правдой.
— Наверное, однажды ты просто убьёшь меня этим.
Иллай поднял мои руки перед собой так, что они оказались на уровне его груди.
— Тебе не кажется, что мы оба так отчаянно пытаемся защитить друг друга от выдуманной нами самими опасности…
— Вовсе не выдуманной и вовсе не самими, — проворчала я, чувствуя себя ужасно неловко.
— Это ведь о многом говорит, — он замолчал на некоторое время. А я только качала головой из стороны в сторону, понимая, к чему он клонит. — Послушай, — Иллай прижал мою ладонь к своей груди, и я ощутила под пальцами скорые сильные толчки. — Я чувствую то же, — прошептал еле слышно.
— Не надо, — я пыталась отнять руку. Перед моими глазами было его искаженное болью лицо, обожжённое солнцем и загрубевшее от ветра, с безжизненным взглядом, когда он крепко держал меня за плечи в опавшем осиновом лесу. — Пожалуйста, не надо.
— Что так пугает тебя? Я вижу, тебя пугает. Мы сладим с этим вместе!
Сделала шаг назад. Он шагнул следом спустя мгновение. Сейчас я была в отчаянии, совершенно не представляя, как мне быть.
— И этого тоже не надо, — я шагнула ещё, и мне, наконец, удалось высвободить одну ладонь. Я вздохнула чуть свободнее, ещё отстранившись. — Невозможно быть с человеком, который чувствует всё прежде тебя самой.
Он озадаченно смотрел на меня.
— Прости. Это не повторится, — пообещал убеждённо.
— Не повторится, или ты просто не скажешь мне об этом?
Иллай промолчал.
— Ты хоть понимаешь, что это такое — не сметь думать, скрывать свои чувства даже от самой себя, намеренно заставляя черстветь своё сердце, и превращаться тем самым в бесчувственное ничто? Именно так я себя среди вас постоянно ощущаю. А ещё глупой! И… голой!
Иллай молчал, пристально глядя мне точно в глаза, по-прежнему крепко сжимая другую мою руку.
— Но я знаю, как это, — вдруг сказала я шёпотом, неожиданно для самой себя. — Там, дома, я могла совершенно так же, как вы. Именно поэтому у меня никогда не было пары. Я всегда знала, что они чувствуют. И никогда это не было тем… — я хотела бы сказать: “Тем, что с тобой”, но не смогла, и лишь снова качнула головой. Сердце моё рванулось и болезненно сжалось, лишая возможности сделать вдох.
Я совершенно не знала, что же теперь делать. Как исправить ситуацию. И как избежать гибели нас обоих. Я люблю его так отчаянно, так глубоко и так… тотально? Но что бы я ни делала, всё приводит нас к одному. Мы оказываемся вместе. Друг с другом, чувствуя бесконечную любовь не только свою, но и другого. Так не об этом ли нужно мечтать?