Мааамочка моя пушистая, я покусала директора!
Покусанный поднял взгляд, смерил нас придирчивым взглядом и весело спросил после недолгой паузы:
— Куда могла подеваться стая бурых жаб? Двадцать семь голов. Половозрелые, введенные в искусственный сон особи. Каждая размером с хорошую собаку.
— Съели, — подумав, предположила я, решив, что терять мне уже нечего, но если выберусь отсюда, больше никогда, никуда и ни за что без Илиса не сунусь. А пока, под хозяйской рукой, на тёплых коленях, я могла быть храброй. Очень храброй. Настолько, что почти даже не боялась совы, сидящей на насесте в углу.
— Кто съел? — полюбопытствовал директор.
— Арсы и съели. — сообщила я очевидное этому взрослому, опытному мужчине, занимающемуся место аж главы целой академии. Как он только умудрился директором-то стать? — Если жабы все половозрелые, значит, уже с икрой.
Меня молча слушали. Даже не слушали, внимали с нескрываемым интересом.
— Если вы вдруг не знаете, то бурые жабы обоеполые. Они накапливают икру в организме, оплодотворяют ее, и зимой, впадая в спячку, хотя я назвала бы это комой, откладывают икру и выкармливают вылупившихся детенышей, в буквальном смысле собственной плотью.
— Спасибо за основной курс лекций по неестествознанию, но это не объясняет их исчезновения. До спячки ещё два месяца.
— Но икра-то уже есть! — у меня просто не укладывалось в голове, как можно не знать настолько элементарных вещей. — А арские духи, это они только на словах духи, на деле очень даже материальная нечисть, которая не прочь полакомиться икрой. Для людей жабья икра, конечно, ядовита, но арсы её за деликатес почитают.
— Что? — мне не верили. Просто нагло не верили прямо в морду.
— Года три назад зима была особенно холодная и голодная, я вблизи от одной арской стаи жила. Они зимой перед праздником ночи решили икры поискать. Ну и я с ними. Жабью нору нашли рядом с замерзшим озером. Кладка была ещё целая. Вылупиться успело с сотню головастиков, не больше.
— И что? — это спросила сова. Хищница даже перья свои чистить перестала, с любопытством поглядывая на меня. И единственное, что радовало — интерес этот был не гастрономическим.
— И ничего. Гадость редкостная эта икра. Соленая, на языке лопается, а если съесть почти созревшую икринку… — меня ощутимо передернуло, — а арсам ничего. Ели так, словно их десять лет не кормили. Даже мальков слопали.
— Очень интересно, — директор откинулся на спинку кресла. На меня смотрели без былой снисходительности, — никогда раньше о подобном не слышал.
Он о чем-то размышлял, пригвоздив меня к месту задумчивым взглядом, а я себя предательницей почувствовала. Растрепала чужой секрет, балаболка ушастая.
Директор уже собирался задать какой-то вопрос, вероятнее всего очень неприятный, но посмотрел на Илиса, продолжавшего меня наглаживать и спросил совсем не то, что собирался:
— И как много ты знаешь того, о чем нам неизвестно?
— Трудно сказать, — аккуратно ответила я, боясь сболтнуть лишнего, — я понятия не имею, что вы знаете.
— Логично, — согласился он, помассировав переносицу. Широкая директорская ладонь была плотно перемотана, напоминая о моих ночных геройских подвигах.
— Ты ведь не из-за пропавших жаб меня позвал? — прекратив меня гладит, Илис непреклонно заявил, — избавляться от нее я не стану. Возможно, мне досталась не самая сильная нечисть, но…
— Я этого не прошу, — перебил хозяина директор, — признаюсь, вчера я не стал бы тебя даже слушать, но после ночного столкновения несколько изменил своё мнение. Сейчас же убедился, что она может оказаться полезной.
— Рагра останется моей нечистью?
— Она останется в академии, — уклончиво подтвердил директор.
— Значит, это все и мы можем идти? — нетерпеливо уточнила я, боясь, что директор может передумать в любую секунду.
— Сначала я бы хотел узнать, почему мой сын обзавелся подчиненной нечистью на месяц раньше срока.
Переглянувшись с хозяином, я уныло вздохнула, опасаясь, что после того, как директор узнает, как именно меня сделали нечистью Илистара, то изменит решение и станет на свете меньше на одну неудачливую горную раргу.
Директор приятно удивил меня и заставил нахмуриться хозяина. Внимательно выслушав нашу захватывающую историю, он задал лишь один короткий вопрос « Кто?».
Илис сказать не мог, потому что не знал, а я…
— Я поклялась не выдавать их никаким образом. Сообразительные идиоты взяли с меня клятву на крови.
— Я найду их сам, — пообещал Илис, — и отблагодарю.
И что-то мне подсказывало, что благодарности его дарители не обрадуются.
— Это опасно, — директор нахмурился, — мы не знаем, зачем они это сделали.