Это свои. С девятого дома, Салмановы кореша. Олег Тихоня, Макс и бард с шестистрункой – Алик. Девчонки также свои, с ползункового периода. Дашка, Малая.
Там, дальше, в глубине круглого пыльного двора, не стесняясь соседства с горкой, песочницей и нескольких давно сломанными качелями, приютилась другая копания. Тех было побольше, человек восемь, и шума от них тоже было больше. Оккупировав круглый стол под нехитрым жестяным накрытием, кто-то рубился в карты, кто-то потягивал пивко, кто-то травил анекдоты. Такая же молодая кровь, парни, девушки, кто старше, кто младше. Так-то не отличишь одной компании от другой, вроде как из одного блюда все.
Такое впечатление могло сложиться у случайно забредших в район «угольника» граждан. На самом же деле все обстояло иначе. И двор между этими милыми компаниями, как и их старшими собратьями в былые времена, поделен до сантиметров. Ох, сколько зубов потеряно между качелей и сколько крови пролито на бордюрный камень.
Война между девятым домом и одиннадцатым была эпической, вечной. Иногда громкой, но преимущественно, слава Богу, статической, тихой. Из окопа, так сказать. Никто из молодых волков уже не знал, за что одни ненавидят других, живя в каких-то пятидесяти метрах, но все верили: так нужно. Каждому молодому жителю «угольника» было хорошо известно, где пролегает граница домовых владений и почему нельзя «валить через круг», то есть пересекать двор по прямой. В общем-то, это правило не распространялось на лиц, не состоявших в бандах, но от греха подальше здесь предпочитали придерживаться негласных правил все без исключения: на круговой площадке только с детьми, через круг только старикам, позор и порицание тем, кто в открытую корешился с «чужим» домом.
О таких условиях перемирия знали даже менты. Если поступал сигнал о жмуре на «угольнике», они знали, что за ночь его перекатили от одних владений к другим как минимум раза три.
Хуже всего при таких раскладах было жителям тринадцатого – третьего в «треугольнике» дома. В процессе эволюции и борьбы за власть у него вообще не осталось своих сил. Там жили либо старики, либо девки, либо ботаны, толковых парней – увы. Поэтому тринадцатый всегда был тем, на кого сыпались обломки копей, бесправным и лишенным «своей территории» прислужником обоим.
Салман подошел к своим в беседке, поприветствовал парней, Малую приобнял, Дашку в щеку чмокнул. Такие порядки, так уже привыкли.
- Распоясались, черти, - сплюнул в сторону противоположной части двора Макс. – Орут шо у себя на кухне. Давно мы им не забивали. Надо бы их притихарить. По культурному, на стаде.
- Мяча же нет, - заглушив гитару, объяснил смуглолицый Алик. Он не был аборигеном «углов», его мать привезла сюда десятилетним, откуда-то с Туркменистана, но он сразу влился в правильный коллектив. – Порвали в прошлый раз. Дикари.
- Найдем, если надо. Да, Юлёк? – прижавшись щекой к волосам подруги, Глеб провел ладонью у нее по низу груди. Хорошенькая. Сочная становится Юлька, можно было бы подумать на счет повстречаться, но с чувствами у Глеба сейчас творился такой винегрет…
Ладно. Это все потом.
- Олег, - позвал он крепкого Тихоню, трижды чемпиона области по вольной борьбе, - можно тебя на два слова?
- Ну во-от, началось! – Алик отложил в сторону гитару и развел руками. – Салман, что за дела? Ты нам не доверяешь, что ли? Тогда так и скажи: пацаны, вы все офигенные, но я больше вам не верю. Только запомни: так можно всех друзей просрать! Будешь вон, с тринашками кентоваться.
- Ну чего ты разгуделся? – оскалившись в вынужденной улыбке, Салман влетел в беседку и понарошку принялся бороться с Аликом. Взял его шею в захват, придавил легонько. Тот сопротивлялся, но тоже так, дохленько, в полсилы. Знал, что все равно не навяжет Салману свой бой. – Буду! Буду с тринашками! И ты будешь вместе со мной!
Зато в соседней беседке прошло оживление. Все головы дружно повернулись на Салманову с Аликом возню. Гадали, потирая руки, не взаправду ли, случаем, у «девятых» заруба? Ведь проигравший в таких междусобоях, всегда им союзник.
- Да хер вам! – выкрикнул Макс, показав соответстующий кулачно-локтевой жест. – Вылупились! Айда на поле, слабаки!
Футбол в «угольнике» был чем-то средним между откровенным рубиловом типа стенка на стенку и игрой, в которой отсутствовали почти все официальные правила. Кроме, пожалуй, игры руками. Никаких угловых, никаких штрафных, никаких арбитров вообще. Только инстинкты и хардкор. Игра длится до тех пор, пока у сторон остаются силы. Проигравший по голам выставляется на ящик пива, но сам в употреблении трофея не участвует.