- Алик-то дымит, понимаешь? Снова за свое взялся. Думаю, он у Гарика тарится.
- Глеб, ты погнал? – встрепенулся Олег. С Аликом они жили дверь в дверь, а в последнее время так и вообще едва ли не породнились. – Алик у меня на глазах 24 часа в сутки. Он на толчок идет, я его слышу. Когда ему дымить?
- Я с его мамкой как-то в подвал спускались, там в их каморке «булик» лежит. Свеженький. Да и разве я не пойму, когда он уже хапнул?
- Хорош тебе! Как ты понял, что он свеженький? Дым из колпачка еще шел, что ли? Алик на завязи, это точно.
Конечно и Глеб, и Макс, и Алик, и тот же спортсмен Олег, даже девчонки, все целомудрием не страдали. Пробовали, и не только травку. Прошлым летом увлеклись этим не на шутку, было дело, даже на «фен» высадились. Но потом пришли к выводу, что с этим нужно завязывать. Увлекало слишком. Самым же падким к одурманивающему оказался именно Алик. По генам передалось, видать, у него там, на родине, все курили. Но здесь такой был уговор – больше никто не употребляет. Никакой наркоты. Иначе – вон из «фирмы».
Правда, как оказалось, сказать было проще чем сделать. Особенно, если речь о друге шла.
- Ладно. Не в этом вопрос сейчас. Ты только за ствол молчи, договорились? Пойду я перекушу сейчас и выйду. У кого-то мяч еще надо стрельнуть на завтра.
- Костюм на выпуск уже купил? – задорным своим смехом проводил Олег Салманова, пока тот шел к парадному. – Или в этом пойдешь?
- Твой заберу, а ты дома посидишь, в окно платочком помашешь, - через плечо кинул Салман и в следеющий момент исчез в дверном проеме.
В Каспрове за все нужно было бороться. Видимо и незаметно, днем и ночью, в привычном для себя русле или действуя по ситуации. Бороться за место в единственной маршрутке, ходящей в их район из центра. Бороться за глоток свежего воздуха в прокуренном коридоре. Бороться с шумными соседями за тишину ночью. Бороться за равенство, стоя в очереди в поликлинику, потому как Каспровская прописка делала тебя второсортным, недотяжиловчанином. Бороться за последнюю пачку соли в единственном на район гастрономе. Борьба здесь была неотъемлемой частью жизни, как азот в воздухе. И никуда от этого было не деться.
Потому что Каспров, это не прописка. Каспров – это стиль жизни. Это колпак, под которым жизнь течет по своим законам. Это телодвижение пловца, который всеми силами пытается не утонуть. Как ребенок, которого отец учит плавать самым простым способом – просто забросив его куда поглубже. Здесь нет правил выживания кроме тех, что заложены в человека самой природой. Здесь все знают, что богатство, которым ты сегодня дорожишь, завтра может стать кучкой пепла. Здесь верность в цене больше, чем все остальные человеческие качества.
Жаль, что такое встречалось очень редко.
Когда-то здесь размещался небольшой военный городок. Кроме офицерских общежитий – того самого «треугольника», чуть поодаль приютились две командирские двухэтажки с улучшенными условиями проживания. С послевоенных времен в них были расквартированы военнослужащие 310-го гвардейского краснознаменного мотопехотного полка, дислоцировавшегося в пригородной зоне Тяжилова. То есть вплоть до семидесятых годов все это даже не было включено в городскую черту: просто себе дома без улицы и номеров, сразу за полковым полигоном. У Глебова отца была фотография на которой оставшийся сверхсрочником сержант держал на руках годовалого Влада. Примечательно, что кроме «трехугольника» у него за спиной не было ничего. Только пустырь и разбитая, залитая лужами колея, по которой в осенне-зимний период могла проехать только «шишига», даже не командирский «уазик».
Никто не знает, был бы до сих пор военный городок живым примером повсеместного армейского расхлебайства, если б в середине семидесятых – в эпоху расцвета жилищно-строительной отрасли СССР, – каким-то высоким умам не пришло в голову расширять Тяжилов именно на север. И возводить возле армейских, общежития также и для гражданских, ведь потребность в доступной жилплощади для растущего областного центра, тогда стояла очень остро.
Но если кто-то успел помечтать, что на заполковых болотах вдруг раздадут квартиры сотрудникам научно-исследовательских институтов, врачам, учителям или другим представителям интеллигентной составляющей социума, то тут пришлось расслабиться. Потому как взрастали здесь, как грибы после дождя, обыкновенные топорные общаги для пролетариата. Работников сортировочной железнодорожной станции, химзавода, ПМК, автопарков и прочих черновых, неприхотливых работяг, которым бы за глаза хватило восьми квадратов комнаты, а кухни и туалета так и вовсе одной на два этажа. Лишь бы где-то можно было бросить свои кости.