— Спокойно, друг Эстрада, — Альварес удержал товарища. — Друг Олим уже знает свое место в Тау’ва.
Рикардо благосклонно улыбнулся сжавшемуся толстяку.
— Перед тем, как уйдешь на смену в башне связи, не забудь почистить сортиры. Смотри, не разочаруй меня, друг Олим.
Кристобаль выметнулся из комнаты, словно очень толстая мышь, стараясь подальше обходить остальных янычар. В это время Альварес с той же улыбкой повернулся к арканцу.
— А ты, друг Жук, пока что мало времени провел в команде. Тебе предстоит длинный путь, но мыслить всё равно нужно шире…
— Это я ему постоянно твержу, — вступил в разговор Ортега, неторопливо подойдя к ним с примирительной улыбкой. — Но слушает ли он?
Гвидо пристально посмотрел на Клэйборна, и разведчик беспомощно пожал плечами. Действительно, пожилой верзантец не раз предостерегал его от пререканий с другими янычарами, но Жук раз за разом вступал в одни и те же споры. Что самое идиотское, ему нравились Рикардо и остальные ребята. Иногда Жуку даже казалось, что во всей этой теме с Высшим Благом действительно может быть что-то хорошее.
— С ним надо попроще, — продолжил пилот. — Боюсь, этим арканским невежам недостает ума и мудрости Верзантских Морекровных вроде нас с тобой, друг Альварес.
— Это здесь ни при чем, друг Ортега. Вот, посмотри на его родича, — Рикардо указал на ещё одного новобранца, уткнувшегося в ламинированную копию памфлета «Приходит Зима». — Он схватывает всё на лету, не так ли, друг?
Чтец посмотрел на них, и его изуродованное лицо расплылось в редкозубой улыбке.
— За Высшее Благо, — растягивая слова, произнес Джейкоб Дикс. — Чертовски правильно!
— Это неправильно! — прорычал Оди Джойс по встроенному воксу доспеха. — Мы уже почти целый месяц наблюдаем за этими еретиками-ксенолюбами, но до сих пор прячемся в холмах, как шакалы. Бог-Император нас не для этого создавал!
Остальные зуавы, скрытно расположившиеся на гребне холма, разразились хором потрескивающих одобрительных голосов. Рыцари стояли растянутой шеренгой, на большой высоте над озером, затянутым смогом, и наблюдали за активностью в зоне базы мятежников. Сам комплекс оставался для них невидимым, не считая медленно поворачивающегося луча маяка, но с этой позиции арканцам открывался обзор на пересечение водных путей. Под ними постоянно сновали корабли, прибывающие в озеро из Клубка или убывающие в обратном направлении.
— Мы нашли центр опухоли, братья! — пламенно продолжал Джойс. — Сколько нужно ждать перед тем, как выжечь её?
Капитан Мэйхен нахмурился, в очередной раз сожалея, что принял наглого зеленого новичка в братство зуавов.
— Будем ждать, сколько понадобится, парень, — ответил он. — Полковник подаст сигнал, когда придет время.
— Не хочу проявить неуважение, сэр, но, скорее всего, он уже пошел на корм шкрабам, — возразил Оди.
— Энсор Катлер жив. Если бы полковник умер, она бы это знала.
— И вы верите слову северной ведьмы, капитан? — в тоне юноши звучало презрение, от которого Джон просто побелел. — Кровь императора, да она вообще может работать на синекожих!
Зуавы вновь заголосили в поддержку Джойса, и Мэйхен заскрежетал зубами, начисто перекусив незажженную сигару. Мальчишка присоединился к «Парокровному» братству всего пять месяцев назад, но старую гвардию уже тянуло к нему, будто к какому-то герою. Последствия блистательной карьеры Оди превзошли худшие опасения Джона Мильтона по поводу принятия в рыцари простых солдат, но тогда у него не было выбора.
В первые недели пребывания на Федре арканцы жестоко страдали от коварных инфекций: лихорадки и грибковые заражения прокатывались по рядам бойцов, словно лесной пожар. Слегли почти все, а тридцать три человека, включая двоих зуавов Мэйхена, так и не оправились. В результате у капитана осталось одиннадцать доспехов и всего девять аристократов, чтобы управлять ими. Вынужденный выбирать из числа обычных серобоких, Джон твердо вознамерился найти лучших кандидатов.
К несчастью, самым лучшим оказался новичок из отделения «Пылевые змеи», который относился к Имперскому Кредо со страстью, граничащей с тупостью. Товарищи успели прозвать Джойса «Пастырем», и шуткой это было лишь наполовину. Парень обличал всё подряд, разглагольствуя об Адском Пламени, но при этом обладал истинным мужеством и силой духа, благодаря чему приобрел немало почитателей. Когда оказалось, что Оди не подвержен хворям Федры, юноша окончательно утвердился в статусе полковой легенды.