Ладонь огладила округлость, и Хюрем слегка выгнулся, давая их чреслам соприкоснуться. Лето обхватил бедро омеги с наружной стороны и повёл выше, отводя в сторону. Хюрем не отрывал взгляд от лица альфы, позволяя опасный манёвр. Медленно, чтобы не спугнуть, Лето перекатился, занимая высоту, пока Хюрем лежал, распластавшись под ним, выглядя особенно аппетитным в те бесконечно редкие моменты, когда позволял Лето вести в танце любви.
Так происходило только тогда, когда Хюрем чувствовал преимущество над Лето; получал подтверждение, как бы оно ни выглядело, того, что альфа подчиняется и признает превосходящую силу. Заметив это, Лето был несколько удивлён, впрочем, Хюрем часто сбивал с толку. Ещё непривычнее было чувствовать себя уютно, сдаваясь на милость обожаемому «врагу». Лето был готов на уступки, и ничто внутри него не оспаривало такое решение, нисколько не возмущало сущность ведущего. Поняв, однако, какое его ждёт вознаграждение покажи он слабину, Лето стал уступать с огромной охотой.
Вот и сейчас, ощущая собственную твёрдость в теплом податливом теле Хюрема — такого неприступного и неуступчивого, Лето терял самообладание, грозя причинить омеге некоторые травмы, но остановиться оказалось выше его сил. Конечно, он бы сумел обуздать себя, но Хюрем, бесстыдно раскинувший ноги, извивающийся и стонущий, вызывающе закусывал губу и только сильнее впивался пальцами в ягодицы, заставляя Лето продолжать. И Лето подчинялся, вбиваясь в нутро омеги с остервенелым рвением, будто потерявший разум юнец, лишённый способности мыслить, впервые дорвавшись до вожделенной плоти.
Хюрем покинул покои за час до рассвета, и такое решение он принял отнюдь не потому, что самоуверенность заставила пренебречь осторожностью: правильно выбранное время было одним из необходимых условий плана Хюрема.
Согласиться на роль Лиса было легко. Охота, пусть и в незавидном качестве добычи, обещала веселье. Подготовка раджанов, убогая и примитивная по сравнению с тем, что знал и умел Хюрем, нагоняла тоску. Если бы не его мальчик, жизнь в анаке заставила бы омегу покрыться плесенью. К тому же, нельзя было спокойно пройти мимо возможности щелкнуть раджанов по носу, раз уж открыто демонстрировать все свои таланты Хюрем не мог, позволяя лишь ряби собственного мастерства скользить по поверхности ежедневных усилий рядового воина, чтобы не отпускать интерес старшего субедара и, вместе с тем, не подтолкнуть его к лишним умозаключениям.
Слова Карафы, что прятаться считалось позорным для раджана, засели у Хюрема в голове. Потому-то он и решил изменить свой первоначальный замысел, заключавшийся в простом и изысканном решении затаиться не где-нибудь, а на верхней перекладине Пропилеи. Один угол величественного сооружения не просматривался с наивысшей точки анаки, а снизу было бы невозможно разглядеть тонкое тело, укройся Хюрем в шапке снега, лежавшей поверх. Скрыть запах — задача для Хюрема проще пареной репы. Он бы явил своё присутствие, как только бы отряд собрался следующим утром, придя к командиру с пустыми руками и растерянными выражениями на лицах.
Прежде, рассматривая карту с Карафой, Хюрем тщательно выспросил, где именно можно скрываться во время охоты. Условие было только одно: не выходить за пределы очерченной местности. Это означало, что Барабат вместе с анакой, украшенной величественным монументом, представлялся сердцевиной выделенного для развлечения предела.
Задумка была не плоха, но слишком хитра. Для раджанов. На хитрость, которую собирался использовать омега, намекал и Лето. Хюрем не мог смириться с тем, что мальчишка научился заглядывать слишком глубоко, уже предугадывая некоторые из его поступков. Теперь он даже подобраться к нему не мог так, чтобы тот не заметил! С одной стороны, повод для гордости — ученик проявлял невероятные успехи, с другой — Хюрем не привык к промахам, ведь нападая на Лето он никогда не делал поблажек.
Так случилось и в этот раз. Пусть Лето не знал нюансы, но всё же смекнул, как именно собирался одержать верх Хюрем. Омега отказался от изящного плана отнюдь не из боязни быть раскрытым Лето, им скорее двигало желание удивить мальчишку, показать, что тот не дорос читать его мысли; к тому же, было бы приятно поставить кучку зарвавшихся раджанов на место их же примитивным методом: померяться физической силой, чтобы никто и заикнуться не смел о жульничестве.
Запасной расчёт Хюрема был до смешного прост. Он подсчитал, что окружности в десять вёрст вокруг Барабата как раз достаточно, чтобы осилить кольцо почти в полную ширину за сутки и вернуться к Пропилеям точно к рассвету, ведя за собой весь отряд на расстоянии часа или половины. Время можно было подогнать в пути; если его будет оставаться слишком много, Хюрем уйдёт дальше, увеличивая круг, если же будет выбиваться из суток, срежет ближе к городу, уменьшая намеченную дугу.