Дабы быть уверенным, что все погонятся следом, Хюрем и решил взять только час форы. Тогда можно было не сомневаться, что следы на снегу, как и запах, старательно оставляемый на ельнике и кустарниках, встречаемых по дороге, не простынет, давая раджанам более чем громогласное указание, в каком направлении ушёл Лис. Должно было выйти так, что, по какому бы принципу ни разбился отряд, он неминуемо слился бы в единицу и начал преследование скопом чуть позже, обогнул за Хюремом круг и вернулся в город. С проигрышем, ведь ровно в назначенный час, Хюрем окажется у Пропилеи первым.
Поразмыслив над планом, Хюрем внёс небольшую поправку: будет лучше, если начнёт он с самой отдалённой точки предела, сворачивая окружность по мере её завершения. Таким образом, даже если альфы догадаются о его плане, срезать и идти на перехват будет попросту невозможно — для этого нужно будет перемахнуть через скалы и ущелье, вдоль которого несла быстрые воды Гремучая. Своим решением он не оставит места для манёвров. Раджаны не должны были слишком быстро сообразить, что происходит. Они, само собой, заметят странность, но не раньше, чем лишатся возможности исправить положение.
В один из моментов станет очевидно, что идти по следу им предстоит всем вместе. Затем, довольно скоро, они должны раскусить план Хюрема, догадавшись, что омега надеется попросту убежать, полагаясь на преимущество времени, а не на надёжное укрытие. Прикинув расстановку сил, раджаны припомнят, что Хюрем не так уж и долго бегает по утрам и всегда приходит последним, а значит, поднапрягшись, альфы непременно должны его догнать. Дополнительным препятствием представлялся лежавший повсюду снег — идти приходилось на снегоступах. Откуда у омеги столько выносливости, чтобы поддерживать нужный темп от зари до зари? По их разумению, Хюрем должен отдыхать, пока отряд станет двигаться следом, жертвуя привалами или сокращая их до коротких передышек. Раджаны неминуемо сократят разделяющее расстояние и схватят Лиса, даже если дело немного затянется.
Именно в этой уверенности Хюрем и собирался поддерживать альф до последнего, дразня отчётливо висевшим в морозном воздухе запахом, будто пушистым рыжим хвостом.
Он обтёрся рукавом подбитой рубахи, заботясь о том, чтобы след не оборвался, и мелкими скорыми шажками двинулся дальше по снежной целине, уже завидев впереди заметённый бурелом. Пусть думают, будто он чует настигающих гончих и бросается куда ни попадя, стремясь уйти от преследования и действуя опрометчиво.
С лёгкостью и грацией вспорхнул Хюрем на самодельных снегоступах по свалившимся в овраг деревьям. Оснастку он подготовил себе ещё в конце осени, отказавшись от той, что выдают раджанам. Омега не взял с собой припасов и не надел тяжёлый стеснявший движения тулуп. Дело было привычным, Хюрем редко носил тёплые вещи. Тело привыкало к искусственному теплу очень скоро, не желая вырабатывать своё собственное, отучить же от блажи изнеженную плоть было куда сложнее.
Остановившись у неширокой речушки и проломив лёд, Хюрем сделал несколько глотков, прислушиваясь. Зимний лес щедро разносил звуки. Приглушённый хруст позади и редкие потрескивания дали знать, что преследователи не потеряли тропу.
Заранее приметив место, где ближе всего сходились берега, Хюрем выставил наперевес длинный посох, сослуживший неплохую службу в утопленном снегом лесу, и разбежался. Оказавшись у кромки льда, воткнул противоположный конец посередине реки, выгнулся и, следуя возникшей в разбеге силе, полетел на противоположный берег, прикидывая, как скоро переберётся на ту сторону отряд.
По всему выходило, что альф придётся обождать. Хюрем окинул взглядом темнеющую невдалеке пущу, присмотрел подходящий закут и припустил вперёд, следя за тем, чтобы оставаться невидимым глазу раджанов.
Укрывшись, он снова подумал о Лето, отмечая, что делает это слишком часто, но вместо того, чтобы озлиться на самого себя и заставить выкинуть из головы лишнее, он с удовольствием предался собственным фантазиям. Этот бой, в отличие от охоты, которая останется за ним, он уже проиграл.
Лето. Его мальчик был сплошным искушением. Он покинул его не далее, как на рассвете, а уже не мог дождаться, когда они встретятся вновь, останутся наедине и продолжат единственно стоящее занятие. Каким же горячим оказался альфа. Каким открытым и уязвимым становился в его руках. Нехватка опыта совсем не портила игры. Наоборот, Лето открылся страсти с тем же пылом и отдачей, с какой осваивал науку войны, если не с большим. Хюрем тихо хмыкнул и облизнулся, чувствуя, что во рту скапливается слюна.