— Лето, — Хюрем сладко и чуть мечтательно улыбнулся, будто влюблённый. — Он поджидал меня у западных ворот, тоже догадавшись, что именно я намерен делать.
— Почему ты его не схватил? — сердито потребовал один из товарищей у притихшего рядом альфы.
— А вы бы поверили, что я не поддался своему любовнику? — ответил за него Хюрем. — Увы, мнение братьев для Лето оказалось важнее, чем какая-то победа.
Никто не проронил ни слова. Карафа, при всём раздражении на омегу, путавшего карты, решил, что замечание дельное. Лето разозлился, почувствовав, что омега за него вступился. А раджанам не осталось ничего другого, как устыдиться правды. Поймай Лето Хюрема, никто бы не признал честность заслуги.
— Разойтись, — бросил Карафа, когда разговор явно достиг крайней точки, заставляя всех подумать над случившимся.
Глава 13 День зимнего солнцестояния
Отказавшись от участия в охоте, Лето оказался предоставлен самому себе. Он видел, как ушли братья поутру — сам отправился с ними от Пропилеи, но у ворот, ведущих из города, свернул в тесный проулок, решив, что не станет попадаться Карафе на глаза, а затеряется на сутки в городе.
Прогулка по нижнему ярусу оказалась нервной, пусть Лето и не шёл по запаху с товарищами, но мысль носила его далеко, за стенами, в поисках омеги. В том, что Хюрем не обойдётся без дерзкого плана, можно было не сомневаться, и Лето не терпелось узнать, в чём же он будет заключаться.
Спустя пару часов бессмысленных метаний, он подумал, что Хюрем мог попросту затаиться в Барабате. Идея показалась удачной, и Лето не увидел ни единой причины, чтобы отказать себе в удовольствии поискать омегу там. Ведь тогда, в праздник Касты, он так и не сумел его найти, и накануне ночью, когда прямо об этом спросил, Хюрем не пожелал выдать место схрона.
Пока Лето размышлял, ноги сами носили его вдоль улиц, пытаясь отыскать следы Хюрема, будь то запах или волнение связи, позволявшей альфе отбивать нападения омеги.
Впрочем, очень скоро Лето оставил эту затею. Он уже научился чувствовать пару, и, окажись Хюрем поблизости, смог бы если и не найти, то уловить его присутствие. Но ничего не говорило о том, что Хюрем находится на расстоянии протянутой руки, стоит только свернуть в нужную подворотню или постучать в дверь. Похоже, омега действительно ушёл за пределы селения.
Здесь Лето снова призадумался. Хюрем, конечно, был проворен и ловок, и всё же раджаны отлично знали окрестности — они выросли в этих землях. Хюрем мог быть достаточно находчив, скрывая отголоски своего аромата, несмотря на то, что в морозную погоду он становился отчётливее, но совершенно уничтожить следы, да ещё зимой, когда повсюду лежит снег, выдающий даже отпечаток лапы опустившейся с дерева птахи, казалось, выходило за пределы возможного.
Бесцельно бродя по городу, Лето силился проникнуть в мысли омеги, и вдруг его осенило: что, если Хюрем вовсе не собирался прятаться, а надумал сбежать? Он был гораздо легче альф, да и одежды не прихватил, что делало худощавого омегу почти пушинкой. Выносливости ему было не занимать, и чтобы понять это, Лето было совсем не обязательно видеть, как он выдерживает пробежки, хватило бы и ночных марафонов: Хюрем мог предаваться усладам до рассвета.
Мысль зацепилась, и Лето стал прикидывать, каким именно мог быть расчёт омеги. Сам того не зная, он разгадал простую, но изящную задумку, назначив западные ворота местом возвращения, развернув тот же клубок мыслительной нити, что и Хюрем до этого.
Сон той ночью не шёл, и когда Лето наконец надоело перекатываться с одного бока на другой, он отправился на стену поджидать омегу. Завидев в отдалении крошечную точку, почувствовал, как глуше забилось сердце наливаясь удовольствием от вида собственной пары; даже крошечная разлука неприятно тянула за струны-нервы. На язык же лёг смак удовлетворения от почти пойманного Лиса и выигранной охоты, пусть она и не пересекла пределов головы.
Волнение из-за подстерегавшего Герлеса, чей запах уловили чуткие ноздри Лето за несколько мгновений до нападения, длилось недолго. Лето не сомневался в силах Хюрема, и всё же мог предположить, что неожиданность засады может сыграть с омегой злую шутку. Переживать за Хюрема было так естественно, так правильно. И, конечно же, напрасно. Хюрем играючи справился с Герлесом и поспешил в город, оставляя альфу лежать на снегу, прямо на пути у летевшего по пятам отряда.
Лето недолго сохранял на лице обиженное выражение за то, что Хюрем вступился за него перед Карафой и братьями, сказав чистую правду и не пощадив ничьих чувств; делал он это ровно до тех пор, пока они не остались наедине. Хюрем знал, как заставить Лето позабыть обо всём и, не стесняясь, пользовался своими умениями, доводя любовника до предела раз за разом, пока тот и думать забыл о треклятой охоте.