А ведь Виро прав, с тех пор, как Хюрем стал подручным, они с Лето были не разлей вода. И теперь, когда у Лето появляется вопрос, он обращается за советом не к друзьям или наставнику, он спрашивает Хюрема. И даже подрался с ним, с Толедо — со своим другом (!), когда тот отпустил сальную шуточку, в которой, впрочем, не было ничего примечательного.
Толедо сосредоточился — и понял, что Лето всегда обходителен и учтив с Хюремом. Ни одного приказания, ни одного повеления, только просьбы. И всё это — всё вместе — пожалуй, действительно выглядело странным.
Рыдания Виро стали затихать; омега выглядел вымотанным.
— Тебе лучше поспать.
Виро открыл было рот, собираясь спросить, должно быть, что думает старший о его подозрениях.
— Что бы там ни было, я разберусь, если ты пообещаешь скорее поправиться и не пугать папу.
Озадаченное выражение появилось на лице омеги — Виро явно пребывал в растерянности.
— Ни о чём не думай.
— Ты скажешь папе?
— Я же обещал молчать, — Толедо не собирался нарушать слова. — Я сделаю всё, чтобы ты с Лето был счастлив.
Поцеловав брата в макушку, Толедо ушёл. На следующее утро, на все вопросы папы, удалось ли ему поговорить с Виро по душам, Толедо твердил, что всё это только юношеские тревоги и скоро непременно пройдёт.
Понять Виро можно было с лёгкостью. Он был очень молод и влюблён в Лето с тех пор, как увидел своего наречённого впервые. Досадный случай падения со скалы чуть не перечеркнул все планы обеих семей, но, к счастью, Лиадро Годрео и Лето не стали отказываться от слова, приведя Виро в неописуемый восторг, когда он уже и жить расхотел, понимая, что калека никому не нужен. Ни одна другая семья чистокровных раджанов не согласилась бы обречь своего сына на покалеченного супруга. Но жизнь продолжалась, продолжалась только потому, что у Виро осталась возможность любить и быть любимым. Стать нужным не только своим домочадцам.
Сам же Толедо собирался проверить догадку Виро и, в случае, если подозрения получат подтверждение, позаботиться о том, чтобы младшему не о чем было волноваться. Со следующего утра это стало единственной важной миссией, которой посвятил себя Толедо. Если из-за этого Хюрема что-то пойдёт не так и брат не отыщет счастье, Толедо не сможет с этим жить. Ведь это по его вине Виро упал со скалы и остался калекой.
В тот день Толедо исполнилось шестнадцать, и он наконец мог назвать себя взрослым. Перевод в старший отряд должен был случиться уже через пару месяцев, от счастья Толедо не находил себе места, зная, что его возьмёт Зариф Карафа. Он твердил об этом без умолку дома и точно так же хвастался в младшем отряде.
День рождения Толедо совпал с праздником весны и потому друзья собрались в доме Дорто для торжества, а после все поспешили на улицу. Погода была чудесной и не поиграть в Покорение земель — так называли мальчишки повод подраться, было невозможно.
Игра заключалась в следующем. Ребята разбивались на две группы, Раджанов и Варваров. Варвары, сбившись кучей или поодиночке, оккупировали любые углы верхней анаки, а Раджаны, в сражении, должны были вернуть земли Касты. Будучи достаточно взрослыми и вооружёнными если не мечами, то навыками боя, ребята не раз сталкивались не на шутку, заботясь только о том, чтобы лицо оставалось целым, иначе пришлось бы объясняться перед родителями. Молодость зелена и горяча, случалось всякое.
Всё бы ничего, вот только Виро, которому исполнилось почти двенадцать, не желал сидеть с омегами. Он преследовал Толедо, куда бы тот ни подался, пока старший брат, не зная, как ещё избавиться от надоеды, не стал запирать его в собственной комнате. Папа такое не одобрял, но в тот день папа был на площади у храма, высаживая цветы в честь великого Аума. Так что ничего не могло испортить настроение Толедо. Даже то, что ему в этот раз выпало быть Варваром. Он и остальные несчастливцы заняли двор позади дома Дорто. Туда вёл узкий проход вдоль стен, и это значило, что Раджанам было непросто выбить врага. В тот момент, когда те с ожесточением рвались на территорию Варваров, откуда ни возьмись появился Виро. Как позже узнал Толедо, его выпустил дед, явившийся поздравить внуков с праздником.
Толедо никогда не забудет случившееся.
— Проваливай отсюда! — кричал он младшему, лезшему под руку, когда он отбивался от теснившего их неприятеля.
Виро словно бы не замечал, продолжая неумеючи бросаться на Раджанов, чем, в конечном счёте, поубавил пыл атакующих: драться с омегами не только не дозволялось, но и было ниже достоинства любого, кто хотел называть себя воином. К тому же омега был совсем мелюзгой, понятия не имевшей о сражениях. Раджаны в конце концов оставили незадачливую парочку братьев разбираться друг с другом и набросились на остальных.