— Что произошло?
— Толедо, — Хюрем посмотрел куда-то вдаль, двое из четырёх оглянулись украдкой, но ничего не заметив, вернули внимание омеге, — ранил Лето.
Раджаны застыли на миг, явно не готовые к новости, что один из них посмел напасть на сына жреца! Хюрем заметил, как руки крепче сжали оружие.
— Невозможно! — подал голос один из тех, кто часто крутился с Толедо. — Где он?
— Там.
Командир подал знак и альфа, не желавший верить словам Хюрема, сорвался с места в указанном направлении.
Уже присыпанное снегом и порядочно растерзанное, тело походило на низкий вздыбленный сугроб. Хюрем наблюдал, как раджан наклонился, стараясь разглядеть в тающей ночи, что именно открылось глазу, а когда наконец понял, отпрянул. Он посмотрел обратно на товарищей, затем снова на труп.
— Что там? — не выдержал командир, хотя догадаться уже мог.
Вернувшийся воин выглядел ошарашенным. Его взгляд метался с одного товарища на другого, затем на Хюрема; грудь вздымалась всё выше, пока лицо наливалось кровью.
— Он мёртв! Разодран!
— Что здесь, духи грешные, случилось? — Коло направил острие меча в лицо Хюрема, требуя незамедлительного ответа.
— Я уже сказал, Толедо ранил Лето, — произнёс омега голосом, лишённым всяких эмоций. — И я его убил.
— У Толедо не было причин нападать! — вмешался другой, когда воздух затрещал от напряжения. — Его брат станет супругом Лето.
— Толедо стрелял в меня. Лето закрыл собой и получил стрелу. Почти в сердце, — медленно говорил Хюрем, наблюдая за тем, как его объяснение меняет ход мыслей возбуждённых раджанов.
Несколько долгих мгновений никто не решался произнести ни слова. Причина возникла из ниоткуда, но не давала понять, что за трагедия разыгралась на поляне. Оставалось множество вопросов, требовавших разъяснений. Но разжёвывать Хюрем не собирался.
— Зовите субедара.
— Это мне решать! — огрызнулся Коло, делая шаг вперёд. — Покажи мне Лето, — приказал он.
— Это лишнее, — отмахнулся Хюрем. — Он жив, но пока плох.
— Ты играешь с огнём, парень. Думаешь, тебе сойдёт с рук убийство чистокровного? — альфа сверкнул глазами, обещая Хюрему расправу. — Ты ещё дышишь только потому, что мы ищем Лето. В твоих же интересах предъявить доказательство, что он жив, и молиться, что он подтвердит твою смердящую ложью байку, — альфа ткнул остриём меча в подбородок Хюрема показывая, что он едва сдерживается, — но даже если так, ты дорого заплатишь за Толедо.
Хюрем не шелохнулся и не повёл бровью, сохраняя всё то же ледяное спокойствие.
— С дороги! — рявкнул альфа, раздражённый чужой несговорчивостью, и двинулся на Хюрема.
У омеги не было ни лишних сил, ни желания играть с раджанами. К тому же Лето нуждался в нём. Он быстро разделался с тремя, поломав им конечности так, чтобы больше они не представляли угрозы, пощадив только одного. Перехватив альфу за шею в удушающем захвате, Хюрем заговорил:
— Сейчас я отпущу тебя, а что произойдёт дальше, решай сам. Либо ты опрометью несёшься обратно в Барабат и докладываешь Карафе, либо можешь снова попытаться одолеть меня, но тогда ляжешь рядом с остальными и будешь сутки скулить беспомощно, пока на нас не наткнётся кто-нибудь ещё.
Хюрем отбросил альфу. Тот вскочил на ноги и резко развернулся, стараясь отдышаться и сверля Хюрема бешеным взглядом. Он прекрасно понимал, что шансов одолеть омегу у него нет. Они оба понимали. Хюрем замер в ожидании того, какое решение примет Герлес.
Альфа покосился на катавшихся в снегу товарищей. Те выли от боли, не в состоянии подняться. Наконец он бросил на Хюрема гневный взгляд, подхватил меч и припустил к кромке леса.
Хюрем рассчитал верно. Герлес был тем, кто знал о нём немного больше остальных, благодаря обучающим боям, и давно перестал недооценивать омегу. Остальные кинулись скопом, полагаясь только на силу, ведь перед ними был жалкий омега, но Герлес не лез на рожон, действуя осторожно и осмотрительно.
В этот миг, летя сквозь снежные заносы так быстро, как позволяла прыть, Герлес злился на омегу не меньше, чем восхищался тем, что тот умел. Его голова, в отличие от собратьев, оставалась холодной. Он слушал Хюрема, а когда вспыхнула стычка, не позволил себе набрасываться в запале, внимательно наблюдая за теми приемами, что использовал омега. Будь его воля, он бы и сам отправился за субедаром, но командиром был не он, поэтому пришлось драться. Виной тому был не страх столкнуться с омегой, скрывавшим множество тайн, просто Герлес видел смысл в словах Хюрема.