— Я уже послал туда воинов и вскоре отправлюсь следом, — закончил Карафа, и в комнате повисла давящая тишина.
Горделивый и величественный Мидаре Дорто, казалось, постарел за время разговора, до того измождённым и обессиленным он выглядел.
— Я искренне соболезную и разделяю твоё горе, Мидаре. Я знаю, как ты любил сына, — произнёс Карафа, не кривя душой: он отлично понимал каково это — терять близких. — Мне жаль, что Толедо постигла такая участь. Он был ещё слишком молод и наверняка ничем не заслужил смерть. Как только Лето будет в состоянии говорить, мы узнаем, что случилось, и я расскажу тебе всё, даю слово.
— Я знаю… — прозвучал голос, заставивший обернуться Карафу и Мидаре.
В проходе, ведущем во внутреннюю часть дома, застыл Виро. На лице его не было краски. Побелели даже губы, и теперь, из-за необычно светлых волос, омега походил на призрака, пусть глаза его были открыты и полны невысказанного чувства, которое вот-вот должно было сломить плотину и выплеснуться наружу.
— Я знаю, что случилось, — прохрипел он. — Это я… — он посмотрел на родителя и глаза его наполнились влагой, — это я виноват в смерти Толедо!
Карафа видел, что Мидаре смотрит в ответ растерянно, не понимая, о чём тот говорит.
— Виро… — начал было Мидаре, собираясь утешить сражённого горем сына.
— Это я… — не дал говорить омега, растерянно оглядевшись, словно слышал голос, но доносился он не из его уст.
— Виро, — Мидаре раскрыл руки, чтобы принять того в свои объятья и утешить: юный омега явно переживал трагедию по-своему, выкрикивая странные фразы, обвиняя себя.
Подросток отшатнулся, словно от удара, не думая подходить ближе; закусил губу до крови, пытаясь удержать срывавшиеся с ресниц слёзы.
— Я виноват, па-ап.
— Почему ты винишь себя, мальчик? — спросил Карафа, и Виро перевёл взгляд на взрослого альфу, так похожего на его отца.
В этот миг Виро подумал, что отец души не чаял в Толедо. Толедо был гордостью Исидо Дорто, его отрадой. Когда отец узнает, что Толедо больше нет и виноват в этом он…
Может быть, подумал Виро, его накажут до того, как отец вернётся? Заключат под стражу или вовсе убьют, ведь из-за него погиб не только брат, но и пострадал наследник… Лето тоже пострадал по его вине, осознал омега. Он стал причиной гибели брата и ранения жениха; ранения, которое, возможно, оставит того калекой или вовсе убьёт!
В груди разрывалось сердце.
— Это я! — не выдержал он. — Я сказал Толедо, что Хюрем пара Лето! Я не был уверен, но брат… — Виро осёкся — брата больше не было. — Он сказал, чтобы я не волновался. Он сказал, — Виро вдохнул глубже, — чтобы я ни о чём не думал, — голос надломился, он едва держался. — Пообещал, что я буду счастлив.
Больше Виро ничего не смог выдавить. Хлынули рыдания, и он начал тихонько сползать вдоль стены на пол. Мидаре, сбитый с толку происходящим, бросился к сыну и попытался его утешать, бормоча ласковые прозвища.
Карафа оставил их наедине, тихо покинув дом. Теперь он знал всё, что нужно, и отправлялся на вторую встречу, которую посмел отложить. Последствия своеволия его не волновали. Он не мог начинать разговор с Лиадро Годрео, пока не узнал важного.
Если Зариф Карафа собирался и дальше верить в историю, которую принёс Герлес, нужно было удостовериться, что он не заблуждался. Карафа намеренно решил поговорить сначала с Дорто, тайно надеясь на появление Виро, как и на слабость паренька-омеги. Всё вышло в точности, как он рассчитывал. Виро, услышав ужасную весть, дополнил события важными деталями.
Старший субедар понимал, что напади Толедо на Хюрема, Лето, не задумываясь, защитил бы омегу. Он точно знал, что эти двое были парой, убедился во время того давнего разговора, когда принёс известие, что Хюрем станет подручным. Но и после, наблюдая за Лето и Хюремом, не сомневался в том, кто они такие друг для друга. Сколько безумного обожания во взгляде Лето, столько холодной решимости на лице Хюрема, посмей кто-нибудь посмотреть в направлении Его альфы.
Но почему Толедо напал на Хюрема?
Он мог сделать это, если имел к нему счёты. Но какие? Старший субедар смотрел за своими парнями пристально и, помимо недовольства омегой после стычки с Лето, не видел угрозы в лице Толедо. Охота тоже сыграла не в пользу Хюрема, но убивать из-за такого было бы слишком. Однако, некоторое время назад Карафа стал замечать долгие скрытные взгляды в сторону Лето и Хюрема со стороны старшего Дорто. Больше сомневаться не приходилось: неким образом Толедо удалось узнать правду.
Старший субедар не смог бы догадаться, как понял Толедо, если бы не случай. Тогда, он как раз говорил с Мидаре об очередной отлучке его супруга, столкнувшись с тем у храма во время редкой прогулки. Омега хотел убедиться, что отъезд не будет долгим и муж успеет вернуться к его дню рождения. Из вежливости Карафа поинтересовался, как поживает его младший сын, как делал это всегда, и услышал, что тот хворает с самого праздника солнцестояния.