Всё, что оставалось Карафе, это подтвердить догадку и добавить, что источником подозрений стал Виро. Скрепя сердце, он продолжил говорить о настроениях и слухах вокруг Хюрема и о том, что стало известно в столице, заключив выводом, какой ход событий устраивает жреца, и что он здесь затем, чтобы позаботиться о Лето и удостовериться, что дела будут улажены правильным образом.
— Что будет происходить после того, как я позволю забрать Лето? — спросил омега по-деловому, выслушав Карафу без тени волнения.
Хюрем умел удивлять, но насколько же непрошибаемым оставался он в самых тревожных обстоятельствах. И насколько категорично верил, что ему под силу удержать Лето рядом, захоти он того.
— Прежде всего, — начал Карафа, — я позабочусь, чтобы история о том, как Толедо, желая защитить младшего брата, решил убрать с дороги соперника, разошлась среди раджанов без упоминания истинности. Все станут думать, что ты мог навредить Виро и помешать замужеству, заморочив голову Лето. Предположим, Толедо видел тревожные сигналы. Дальше скажем, что он, напав на тебя, не имел понятия, что Лето рядом. Лето кинулся защищать любовника, не понимая, что происходит, и попал под шальную стрелу, — следующая часть истории предназначалась исключительно для Хюрема. — Ты, в свою очередь, тоже толком не разобравшись, решил, будто он предатель, напавший на Лето. Ты пришлый и откуда тебе знать о преданности чистокровных друг другу и наследной семье. Ты среагировал, набросился на Толедо, пока тот стоял, поражённый тем, что ранил Лето. Так тебе удалось убить воина сильнее себя.
Карафа сделал паузу, давая Хюрему уловить нюансы такого развития событий. Хюрем не убил Толедо хладнокровно, но принял его за убийцу любовника, с которым был вот уже полгода, и за предателя Касты. К тому же, правдоподобность истории, в которой случайный омега сумел убить чистокровного воина-раджана подкреплялась моментом, что невинный Толедо сам лишился здравомыслия, увидев, что натворил, и потому позволил себе пропустить сокрушительный удар.
Развитие событий, угодное жрецу, прекрасно складывалось с немного переработанной вариацией старшего субедара, которую он якобы получил от самого Хюрема, и теперь собирался описать в донесении. О том же он поведает ждущим снаружи собратьям, чтобы уже ничего нельзя было изменить, захоти того Лиадро Годрео. Пусть соломинка, брошенная для спасения Хюрема, тонка и непрочна, и всё же она — шаткое основание для отсрочки или смягчения приговора. Смерть иногда бывала очень болезненной.
— Ясно, — согласился Хюрем, понимая, куда клонит Карафа и прекрасно видя, пусть и иллюзорную, но всё же лазейку для себя самого.
— Что касается покалеченных тобою раджанов, я скажу, что это случайность. Нападая, они пытались быть осторожными зная, что рядом раненый наследник, места для манёвров было мало, уворачиваться за время занятий в отряде ты научился неплохо, так что они скорее покалечили сами себя. К тому же, было темно — солнце ещё не взошло. Они точно не станут спорить. Правда их попросту опозорит. Я видел, как они молчат, набрав в рот воды, когда братья пытаются расспросить о случившемся. Остальные же поверят с лёгкостью.
— У вас всё схвачено.
Карафа фыркнул:
— Даже это едва ли тебя спасёт.
Хюрем не ответил и старший субедар продолжил:
— Как только Лето будет в состоянии обходиться без твоей помощи — постарайся оттянуть этот момент насколько возможно, — ты будешь схвачен. Скорее всего, твою судьбу станет решать семья Дорто, поскольку ты лишил их сына. Того же хочет и жрец. Исидо Дорто прибудет в Барабат не раньше, чем через три недели. Что случится дальше, пока сложно просчитать, но, скорее всего, пощады не будет и тебе придётся бежать.
Карафа склонялся к тому, что сумеет отсрочить казнь, пока остальные сложности между Годрео и Дорто не будут улажены. Жизнь Хюрема станет разменной монетой в долгом и болезненном процессе. Но, в конце концов, никто кроме Лето не заинтересован в спасении Хюрема и кровь омеги будет пролита. Убить чистокровного раджана и не поплатиться за это можно только на поле брани.