революция, расхаживающие по чернокаменным улицам города Баия, города Всех
Святых и поэта Кастро Алвеса.
* * *
В июне труппа успешно дебютировала. И хотя она была составлена частью из
любителей, все же живости и таланта Эужении Камары оказалось доста-
88
точно, чтобы обеспечить труппе успех. А седьмого сентября, в день национального
праздника Бразилии ', состоялась премьера «Гонзаги». Присутствовали, помимо
президента провинции, многие выдающиеся деятели Баии, литераторы и студенты,
представители народных масс. На сцене Эужения — очаровательная Марилия,
произносящая любовные монологи с абсолютной естественностью. Да и чем была эта
драма в ее лирической части, как не историей самой Эужении и Кастро Алвеса? Эти
слова, которые она сейчас повторяла на сцене, — сколько раз они обменивались ими в
домике на окраине Ресифе или Боа-Висте в Баие? Но не только гимн любви — по
знаменитому театру Сан-Жоан разносились слова об освобождении от рабства. После
88
первого акта публика потребовала, чтобы автор вышел на сцену. Зрители хотели
своими аплодисментами показать ему, как хорошо они прочувствовали и поняли все,
чему он их учит. И так в конце каждого акта он должен был выходить на авансцену и
получать аплодисменты*. Наконец, по окончании представления, местные молодые
поэты устроили в его честь банкет. Кастро Алвес был увенчан лавровым венком с
надписью на ленте: «Гению». Читались стихотворения, посвященные герою вечера. Его
успех был не столько успехом Эужении, сколько успехом его идей — идей
освобождения рабов, республики, свободы. А на улице поэта ожидала толпа; теперь
очередь была за народом. И народ поднимает его на плечи, проходит с ним по улицам
Баии, несет его до дому. Народ начинает ему платить своей солидарностью, подруга.
Этот триумф повторяется на представлении «Гонзаги», на бенефисе Эужении.
Потом актриса покидает труппу, чтобы перейти в другой театр — «Жина-зио Бонфим»,
который был спешно создан для нее специально. И вот наступают последние дни их
пребывания в Баие. Кастро Алвес чувствует, что он не
1 7 сентября 1822 года была провозглашена независимость Бразилии от
Португалии.
10 Жоржи Амаду
89
должен больше заставлять любимую приносить ему в жертву свою карьеру, он
понимает, что надо везти ее на юг, где есть хорошие труппы, которые могут
предоставить актрисе лучшие возможности. К тому же и он ведь должен продолжать
свою проповедь. Баия уже завоевана, теперь его ждут Рио-де-Жанейро и Сан-Пауло.
Сердца пробуди, же. о голос титана. От Анд прозвучи и до вод океана!
Его уделом, подруга, было пробуждать души. Во чреве судна он отправляется со
своей любимой на завоевание юга. Он ожидает, что его драма и стихи и в Рио-де-
Жанейро и в Сан-Пауло будут иметь такой же успех, как в Ресифе и Баие.
Эужения тоже едет с уверенностью в успехе — ведь на юге театральная жизнь
сильнее развита и публика принимает артистов лучше, чем на севере. К тому же
тамошние театры ей знакомы; она там играла, получала аплодисменты, похвальные
рецензии и поэмы, в которых воспевались ее внешность и талант. Еще большего она
ожидала от посещения этих городов теперь, когда едет вместе с Кастро Ал-весом.
Действительно, газеты Рио-де-Жанейро уже печатали поэмы Кастро Алвеса, слава
его стихов и созданная им поэтическая школа уже не были новостью
10*
89
для интеллигенции Рио. А в Сан-Пауло Фагундес Варела взялся за распространение
его аболиционистских произведений, декламируя друзьям изумительные стихи
баиянского поэта, который увлек за собою город Ресифе. Именно Фагундес привез в
89
Сан-Пауло весть о том, что в романтизме возник новый могучий голос, который служит
новым идеям. И Сан-Пауло с нетерпением ожидал поэта, чтобы вместе с ним окунуться
в атмосферу социальной и политической борьбы.
В Рио-де-Жанейро, подруга, в то время пользовались известностью два больших
писателя. Один — это Жозе де Аленкар 1, другой — Машадо де Ассис2. Жозе де
Аленкар завоевал наибольшую славу как прозаик и поэт, возглавивший целую
поэтическую школу. Ее представители писали поэмы редкой звучности и рассказывали
в них истории из жизни туземцев. Если огромным было значение Жозе де Аленкар для
бразильского романа, то не меньшим был и его личный престиж. В глазах публики он