в гнездышке, где расцветает наша лю
104
бовь. Но ее мягкая улыбка равносильна предательскому удару кинжалом в спину.
Прощальному поцелую научил ее иуда — ее ожидает другой.
И вот настает день, когда мы это обнаруживаем. День — самый несчастный из всех
дней. Мы еще полны ею, полны всем тем хорошим и большим, что она для нас
представляла. Мы еще не можем поставить ее на то место, которое она сама избрала
для себя. Но действительность любимой женщины убога. А то, что мы видим в ней, это
лишь мечта, которую мы сами создали и которую невозможно вырвать из сердца.
Высыхают слезы на глазах, высыхает жизнь в сердце. Сегодня она для нас ужасная
очевидность, завтра она будет самой трагичной из теней. Но в увядшем сердце
возлюбленного никогда не расцветет радость, на омраченном грустью лице никогда не
появится веселой улыбки. И каждый день он будет горестно ожидать, что она вернется,
но то будет не действительность, которая уже ушла, а мечта, которая тоже уже
разбилась. Самая сильная любовь хрупка, как тончайший хрусталь, подруга. И горест-
ны дни тех, кто любил и потерял свою любовь, ибо они знают, что никогда больше не
обретут ее снова. Любимая женщина не встречается дважды. Она приходит, мы узнаем
ее и отдаем себя целиком. Она уходит, и с ней уходит наша жизнь. И даже воспомина-
ние о ней — трагическая радость. Так будет и если ты уйдешь, подруга. Так было и с
Кастро Алвесом, когда от него ушла Эужения.
Он уже раньше чувствовал, что между ними что-то порвалось, что кончилась
прежняя любовная близость, что под напускной веселостью, под неистовством ласк
она что-то от него скрывает. Между ними возникла какая-то отчужденность. Иногда у
нее на лице появлялась тревога, а когда он смотрел ей в глаза, то видел в них уже не
любовь, а скорее сострадание или угрызения совести. Она считала его великим и
добрым, красивым и мужественным, так почему же она изменила ему? Слишком
соблазни
104
104
тельной, видимо, была для нее жизнь на улицах и в театрах, в роскоши и комфорте.
Когда она находилась с ним, слышала его голос, чувствовала биение его сердца, ее
охватывало бесконечное презрение к себе. Почему же она ему изменила, ведь ей было
хорошо с ним, ведь никто другой не был таким, как он? Да, хорошо, но когда она была
не рядом с ним, то легко поддавалась впечатлению, которое производила на мужчин, не
могла устоять против их ухаживаний, комплиментов, против золота, против шумного
веселья. Блеск роскоши слепил ей глаза, хохот веселья заглушал в ее ушах голос поэта.
Она смотрела на него, и глаза ее наполнялись тоской, — как могла она его
обмануть, его, который никогда не лгал ей? Кастро Алвес чувствовал, что между ними
что-то порвалось. Стал подозрителен, подчас жесток, но по-прежнему был искренним.
А она, видя, что печальная истина скоро раскроется, скрывала ее под покровом
негодования, обвинений в его адрес, вымыслов, мелких ссор. Эти конфликты стали
ежедневными, в них Эужения искала защиту от ужаса и страха, которые, как она
видела, читались в его глазах. И они увязали в ссорах, тянулись бесконечно тягостные
дни. Ссоры лишали поэта возможности творить, погружали его в нервное и подавлен-
ное состояние и вызывали слезы у Эужении, когда она оставалась наедине сама с
собой.
Но достаточно было ей улыбнуться, прийти домой веселой (возможно, это были
остатки радости от ласк другого), и, снова попадая в атмосферу любви, он
воодушевлялся, писал ей стихи. Однажды вечером, когда она была такой, как в первое
время в Ресифе, он сочинил для нее одно из самых нежных своих стихотворений:
С тобой мы в мире тишины и тени; Едва мррц^ет трепетный ночник. О, дай мне
целовать твои колени И позабыть: то вечность или миг!
О женщина моей любви! На лоне Твоем в блаженство был я погружен.
12 Жоржи Амаду
105
И слаще райских песен и гармоний Звучали поцелуй, и вздох, и стон!
«Женщина моей любви» называл он Эужению. Он полагал, что не только чувства,
но и душа любимой приходила в волнение от соприкосновения с его любовью.
В эти часы, когда он не видел печали на ее лице, она по-прежнему казалась ему и
возлюбленной и женою. Он не знал, что, когда Эужения «смеется, вздыхает, рыдает,
томится и плачет», сердце ее не принимает участия во всех этих переживаниях.
Однажды он нашел ее спящей в гамаке, она выглядела беспомощной, и это