говорить. И добавила, что посещение поэта оставило у нее большое впечатление. Она
сразу поняла, что перед ней могучий талант. И была счастлива, когда увидела, что и у
Аленкара создалось такое же впечатление. Эта столь известная чета открыла молодому
поэту свой дом, как отчий.
Отрывок из письма Аленкара: «После чтения своей драмы г-н Кастро Алвес
прочитал мне несколько своих стихотворений. «Водопад Пауло-Афонсо», «Острова» и
«Видение мертвых» не уступают лучшим произведениям такого рода на португальском
языке. Послушайте их вы, знаток секрета этого естественного размера, этой мягкой и
богатой рифмы». Другая выдержка из письма: «Не удивляйтесь тому, что я ставлю знак
равенства между поэтом и гражданином, двумя понятиями, которые в сознании многих
существуют совершенно раздельно. Гражданин — это поэт права и справедливости;
поэт — это гражданин красоты и искусства».
В том же письме Аленкар говорит: «Один поэт уже при
1 Грегорио де Матос Герра — бразильский поэт (1623—1692). (Прим. перев.)
136
137
ветствовал его в печати; однако приветствия недостаточно; нужно открыть для него
театр, журналистику, общество, чтобы этот цветущий, полный жизненных сил талант
приобрел известность».
Стр. 150.— Вот отрывок из письма Машадо де Ассис: «Впечатление — как нельзя
лучшее. Я нашел у него литературное призвание, полное жизни и силы, позволяющее в
великолепии настоящего видеть надежды на будущее. Считаю его оригинальным
поэтом. Беда наших современных поэтов в том, что они копируют других в языке,
идеях и образах. Копировать других — значит аннулировать себя. Муза г-на Кастро
Алвеса имеет собственное лицо». И далее: «Г-н Кастро Алвес воспевает одновременно
то, что велико, и то, что мало, причем с одинаковым вдохновением и с помощью тех же
художественных средств: высокого стиля, звучного слова, тщательно отработанной
формы, причем за всем этим чувствуются вдохновение, непосредственность, порыв».
Силвио Ромеро говорит, что все поэты в Рио-де-Жанейро и в провинциях юга
слагали в то время стихи, подражая манере Кастро Алвеса.
Стр. 153.— Замечательную панораму Сан-Пауло периода, предшествовавшего
прибытию Кастро Алвеса, рисует Эдгар Ка-вальейро. Вот выдержка из его очерка:
«Сан-Пауло следовало рассматривать через две призмы: столицы провинции и факуль-
тета права. Нет ничего более различного, ничего более противоположного. Первая
призма — это рутина, воплощенная в его постоянном населении; вторая — дерзкие
попытки прогресса, воплощенные во временном и текучем населении. Буржуа и сту-.
дент, тень и свет, неподвижность и действие, недоверие одних и откровенность других
— таковы контрасты, которые Сан-Пауло представлял даже самому поверхностному
наблюдателю в том году, когда туда прибыл Луис Николау Фагундес Варела».
Стр. 154. — Кассиано Рикардо, один из самых видных современных поэтов
Бразилии, выступая с интереснейшим докладом о Педро Луисе, дал ему следующий
титул, почетный в особенности для Кастро Алвеса: «Педро Луис — предтеча Кастро
Алвеса». Вот выдержки из этого доклада: «Как отрицать, однако, это влияние (Педро
Луиса на Кастро Алвеса), которое проглядывает в некоторых стихах, настолько
сходных, что любой злобствующий критик счел бы это сходство компрометирующим?
Я далек от такой гипотезы. Я принимаю даже любопытное оправдание, пользуясь
которым Анатоль Франс нашел вполне законным, что поэт большого таланта
пользуется сюжетами и образами, которые испортили менее талантливые поэты. И при-
хожу к заключению, что Педро Луис все же был крупным поэтом уже потому, что он
оказал влияние на Кастро Алвеса. Он был большим поэтом не только оттого, что
создавал высокохудожественные произведения, но и по тому «историческому
отпечатку», который наложил на бразильскую поэзию». А еще дальше Кассиано
высказывает следующие совершенно справед
137
ливые суждения о значении поэзии: «Наш народ — народ по ■ этический, так
сказать, народ-поэт, который пишет, излагач свои чаяния, чернилами всех рас.
Инконфиденсия была большой и замечательной мечтой группы поэтов. Почва, по
которой мы ступаем, — это не просто земля с определенными географическими
координатами. На ней всходят лилии, которыми мы укра шаем чувство бразильского