результате поэт блестяще сдал экзамен, а Родригес так волновался, что с трудом
получил удовлетворительную оценку.
Стр. 180. — «Когда я умру» — таково заглавие этой тяжелой поэмы, о которой сам
Кастро Алвес сказал: «Эти стихи были написаны, когда я считал, что автор скоро
успокоится в земле. Жар и страдание повлияли на то, что они не были закончены».
Стр. 181. — Матеус де Андраде и Андраде Пертенсе были его врачами в Рио-де-
Жанейро. О первом Педро Калмон пишет: «Матеус де Андраде прибыл из полевых
лазаретов на парагвайском фронте. Прекрасный и удивительный человек! Еще в 1861
году «король гуляк на карнавале», принц рио-де-жанейр-ской богемы, он почти не имел
знаний. Сейчас ни один хирург страны не орудует скальпелем так, как он».
Стр. 182. — Шавиер Маркес рассказывает: «Кастро Алвес держался стойко, не
испустил ни одного стона. Хирургу, который огорченно смотрел на него, он с улыбкой
сказал: «Отрезайте ее, отрезайте! Ничего, что. я останусь с меньшей плотью, чем все
остальное человечество».
Стр. 183. — Сообщение в газете «Коррейо Паулистано» от 29 июня того года
информировало сан-пауловских поклонников о состоянии здоровья поэта: «Болезнь
легких не усилилась, она даже ослабла, и врачи дают больному твердые обещания
вылечить его. Мы искренне радуемся этим вестям, которые так определенно
предсказывают выздоровление поэта. Величавый кондор бразильской поэзии снова
готовится взмахнуть крыльями и взлететь к сияющим высотам, которые открывает ему
литература».
140
Стр. 186. — Эти стихи — из поэмы «Поздно», написанной в ноябре 1869 года для
Эулалии Филгейрас. Стихи, приведенные в сцене с Марией Кандидой Гарсез, были
написаны для нее в октябре того же года и опубликованы с посвящением: «Марии
Кандиде». Это «Вечерний шепот». Стихи, приведенные в сцене с Кандидой Кампос, —
«Возвращение весны». Они были первыми, которые Кастро Алвес написал после
операции, и были вдохновлены Кандидой Кампос.
Стр. 190. — Эта песня, которую я привожу, относится примерно к данному периоду.
Португальский писатель Луис Мота датирует ее 1870 годом, а мы в этой главе
находимся в конце 1869 года.
140
Стр. 194. — Я приведу здесь полностью поэму, которой Эужения Камара ответила
на «Прощай!» Кастро Алвеса, — учитывая ее документальный характер. Как
поэтическое произведение она не представляет интереса, но показывает, что Эужения
действительно любила Кастро Алвеса (впоследствии она писала ему в Баию, прося
вернуться; это письмо затерялось) и что признавала его гениальность. Она писала:
«Тебя люблю и буду век любить», «Тобой от бога несравненный великий был получен
дар». И далее: «Тебя Бразилия в анналы внесет истории своей». Вот эта поэма, которую
я привожу для удовлетворения интереса наиболее любознательного читателя:
Пора настала расставанья. О брат души моей, прощай! Тебе господь за все
страданья Готов открыть свой вечный рай.
Тобой от бога несравненный Великий был получен дар: Огонь поэзии священный
— Души неостудимый жар.
Увенчан славой дивный гений, Народом признан и любим; И длинным рядом
поколений Наш Кастро Алвес будет чтим.
Уже проник твой стих и в залы И на просторы площадей. Тебя Бразилия в анналы
Внесет истории своей.
О славы баловень бесспорный, Грозит тебе безвременный конец! Наступит скоро
траур черный Для наших горестных сердец
Мы жизнь твою забыть не смеем — Она была так хороша.
16 Жоржи Амаду
141
Ей станет лучшим мавзолеем Моя плененная душа.
Но мне в последние минуты Все высказать, молю, позволь; Хоть я терзаюсь мукой
лютой, Хотя мешают плач и боль.
Мое признанье я не властна В груди истерзанной таить: Тебя любила нежно,
страстно, Люблю и буду век любить!
Смогу ли разве позабыть я Влаженство наших вечеров, Когда творил ты по наитью
Поток изысканных стихов?
И, даже выходя на сцену, Я только помню милый взор; И для меня утратил цену
Восторг толпы, хвалебный хор.
Осталось мне воспоминанье — Твой образ в нем хочу сберечь: Твою улыбку, глаз
сиянье И мелодическую речь.
О! Если б, смерть превозмогая, Меня к себе бы ты позвал. Вернулась радость бы
былая, Мир снова б мне желанным стал.
Когда могла бы услыхать я Твое последнее «Приди!», В твои упала бы объятья,
твоей приникла бы груди.
Прощай! Но если все ж судьбою Еще нам встреча суждена, Я стану любящей