росто зарубежную литературу требовалось письменное благословение Синода. Если с книгами у Максима проблем не было, поскольку его новое удостоверение сотрудника УПиКОМ (оно же и заменяло паспорт) позволяло ему свободно покупать любую на его вкус литературу, то в плане рациона питания Максим сильно страдал. Он привык к мясу. Он не мог насытиться даже двойными порциями пищи, хотя они были достаточно сытными и вкусными. Когда Максим рассказал о своей проблеме Виктору Сергеевичу, тот посоветовал покупать побольше орехов. Впрочем, даже на вегетарианской диете Максиму удалось прилично набрать вес даже за ту неделю, что он успел пожить в Центре. Его не переставало удивлять, что люди здесь всегда дружелюбные и приветливые, всегда готовы помочь и подсказать. Он не привык к такой открытости. В нем почти каждый раз просыпалась старая привычка искать в добрых поступках подвох. Через десять дней после его экзамена, Максима снова вызвал куратор. Им прислали новых преступников для экзекуции. Ими оказались житель Среднего круга и девушка, пойманные за прелюбодеянием. Молодой парень осмелился вступить в связь с этой девушкой, не состоя с ней в законном браке. Максим неохотно облачился в свою рабочую форму, и пошел за куратором в «операционную», гадая, каким образом будет проводиться экзекуция. На вопрос, нужно ли посетить инвентарную, Виктор Сергеевич лишь ответил, что уже все приготовлено, им предстоит лишь провести экзекуцию. В круглой белой операционной вместо стола стояли два массивных кресла, к которым специальными крепежами были прикованы двое молодых людей, не позволяя им пошевелиться. Рты обоих были заткнуты кляпами. Вместо медицинского столика стояла небольшая жаровня, а рядом с ней стоял чемодан. Виктор Сергеевич встал перед креслами, и вытащил из папки, которую нес под мышкой, приговорный лист. - Виктор Алексеевич Позняков, Синодальным судом вы обвиняетесь в преступном прелюбодеянии, - Сказал он, повернувшись к молодому человеку, -Ваша вина доказана. Вы приговорены к гуманному оклеймению. Вам понятен приговор? Молодой человек покорно опустил голову. - Анна Анатольевна Бондаренко, Синодальным Судом вы обвиняетесь в преступном прелюбодеянии, а также искушению и введению в грех гражданина Познякова Виктора Алексеевича, - Теперь его взгляд уперся в девушку, - Ваша вина доказана. Вы приговорены к гуманному оклеймению, и тридцати ударам. Вам понятен приговор? Она, как и ее сотоварищ по несчастью, не стала бурно реагировать на приговор. Похоже, что оба сочли свое наказание гораздо менее суровым, чем оно могло бы быть. Максима несколько удивило, что девушке приговор был вынесен более суровый, чем парню, однако он уже успел осознать, что сначала работа, а все вопросы уже потом. - Ваш приговор обжалованию не подлежит, и будет приведен в исполнение немедленно, - Куратор коротко кивнул Максиму, давая понять, что пора приступать к работе. Максим, который уже успел ознакомиться с правилами проведения такого рода экзекуций, разжег жаровню, и раскрыл чемодан, в котором обнаружились два клейма на длинной стальной ручке, и длинная, около ярда, тонкая бамбуковая палка. Разложив клейма на жаровне, он подошел к подсудимым, и обоим задрал рубашки до подмышек. На грудь девушки он старался не смотреть. Клейма довольно быстро разогрелись, и матово светились оранжевым. Начать Максим решил с парня. Он взял в руку клеймо, тщательно прицелился, и приложил раскаленный металл к боку парня почти у самой подмышки. Раздалось отвратительное шипение, и в воздух запах паленым мясом. Парень зарычал от боли, но держался достойно. Максим с уважением посмотрел на него сквози прорези маски. Вернув клеймо обратно в чехол, он взял второе, и повторил процедуру уже с девушкой, которая тоже держалась более чем достойно, как и парень. Разве что по щекам покатились крупные слезы. Но это была лишь первая часть ее наказания. Максим распустил ремни креплений, освобождая ее руки и ноги, и отвел ее за спинку ее кресла, на спинке которого также были ремни для рук. Приковав ее, он взял в руки палку. Парень сидел тяжело дыша, и крепко зажмурив глаза. Он кивнул куратору, чтобы тот вел отсчет ударов. Девушка была красива, и Максим старался наносить удары так, чтобы не сильно ей вредить, не уродовать ее лишний раз, стараясь бить убедительно, но в половину силы. Но как бы он ни старался, гибкое бамбуковое дерево все равно причиняло сильную боль. Куратор вел отсчет. После шестого удара девушка упала на колени, после четырнадцатого повисла на прикованных ремнях, после двадцать первого, лишилась чувств. Но она ни разу даже не вскрикнула. - Тридцать! - Завершил отсчет Виктор Сергеевич. Максим положил палку в чемодан, и достал из него небольшой пузырек с нашатырем. - Ваша вина искуплена. Вам будет оказана необходимая медицинская помощь, - Сказал куратор, и они с Максимом покинули «операционную». В ординаторской, когда Максим освободился от латекса комбинезона, он спросил куратора: - Виктор Сергеевич, тех, кто прошел экзекуцию можно навещать? Куратор так удивился, что солидного вида бутерброд остановился на полпути ко рту. - А что? - Я хочу навестить наших прелюбодеев. - Ну, вообще, это не запрещено. А зачем тебе? - Я просто хочу с ними поговорить. Где они сейчас? - Насколько я знаю, сейчас они в лазарете, им вроде как должны перевязать ожоги, и обработать раны от порки. Максим кивнул, и спустился обратно в подвальный этаж, он спросил дорогу до лазарета, и найдя, вошел в палату. Судя по всему, медики им уже помогли. Под сорочками белели бинты. Они молча сидели на разных койках, не глядя друг на друга. Когда дверь открылась, они оба непонимающе посмотрели на Максима. - Здравствуйте, - Немного робко поздоровался Максим, - Я хотел бы с вами поговорить. - С нами уже говорили, - Тихо отозвался молодой человек. - Я хочу поговорить с вами в личном порядке, - Пояснил Максим, - Я... специалист, который сегодня проводил экзекуцию. Либо парня побелело, а кулаки сами собой крепко сжались. - И о чем ты хочешь с нами поговорить? - Негромко поинтересовался парень, явно едва сдерживаясь, чтобы не ударить Максима. - Я хочу попросить у вас прощения. И хотел узнать, могу ли я вам как-нибудь помочь. - Нам не нужна ваша помощь, - Вдруг подала голос девушка, - А вам не нужно наше прощение. - Вы ошибаетесь, - Тихо сказал Максим, - Но, если вы действительно друг друга любите, узаконьте ваши отношения. И тогда мы с вами больше не встретимся. Не дожидаясь ответа, Максим вышел их палаты, и вернулся в ординаторскую. - Зря ты с ними говорил, - Сказал Виктор Сергеевич, едва Максим закрыл за собой дверь, - И уж тем более, зря давал им советы. Ты просто тратишь свое время, а твои советы им ни к чему. Сам подумай, станешь ты прислушиваться к словам того, тебя только что заклеймил и выпорол? - Откуда вы знаете, о чем мы говорили? - Тут везде камеры, мальчик, - Усмехнулся куратор, - Достаточно иметь хорошие отношения с охраной, чтобы получить к ним доступ. - Разве я сделал что-то запретное? - Холодно спросил Максим. - Нет, ничего запретного ты не совершал. Просто это был невероятно глупый поступок. Хоть и из благородных побуждений. Но впредь постарайся так не делать. И запомни: им не нужны ни твои оправдания, ни твои извинения. Ты - палач, и для них ты останешься палачом даже если снимешь свою маску. Остаток дня Максим провел на лавке в саду. Он пытался читать, но прочитав несколько листов, и осознав, что не удержал в памяти ни слова из прочитанного, отложил книгу. Он выполнил свою работу качественно, и даже старался выполнять ее как можно мягче по отношению к подсудимым, но на сердце почему-то было тяжело. Он не заметил, как к нему, опираясь на простой деревянный посох, подошел человек в черном длинном одеянии. Когда человек сел рядом, Максим от неожиданности вздрогнул. - Чудесный сегодня вечер, - Начал человек. На вид ему было около пятидесяти, волосы темные и жесткие, уже изрядно тронутые сединой. Лицо приятное, но жесткое. - Наверное, - Ответил Максим. Он почему-то рассердился, что его раздумья прерывает этот человек. - Я сегодня видел вас за работой, - С интересом посмотрев на Максима, произнес человек, - Мне, конечно, уже говорили, что вы довольно интересная личность, так что сегодня я решил лично посмотреть за вашей работой. - Прошу прощения, - Не обращая внимания на его слова, хмуро сказал Максим, - Но мы, кажется, незнакомы. - Где же мои манеры? - Примирительно улыбнувшись сказал человек, - Я отец Себастиан. Максим испугался. Рядом с ним сидел действующий Патриарх и глава Ордена. - Простите, я не узнал вас. - А вы бы и не узнали. Тот, кто выступает по радио и на телевидении, это не я. Он просто читает заранее написанный и отрепетированный текст. Я же предпочитаю работать в тишине и спокойствии вдали от столичных страстей. - Чем я могу вам помочь? - Спросил Максим, явно не зная, чего ожидать от этой встречи. Но то, что она не случайна, Максим знал наверняка. - Вы можете мне помочь немного скрасить одиночество, - Ответил отец Себастиан, хитро улыбнувшись, - А заодно хо