- Торговля торговлей, но, когда стало явным недовольство принцев властью Владык, выяснилось, насколько все серьезно. И тут Кшах, Владыка Некроса, заметил, что менталисты тем опасны, что никогда не видят воздействия на себя. Принцы отпирались, но Император прочитал, увидел ментальный якорь, погнал на принудительную чистку и пока на этом все закончилось.
- Не понимаю поведение Императора, неужели ничего не было заметно? – призналась Катайри.
- Он устал и был готов отдать власть сыну, но, как выяснилось, рано, – пояснил Ги и с ехидством спросил. – А Владыки тебе понятны?
- Нет, но с ними все ясно. Там же нет твоих ровесников, верно? А реликты вроде Ишушо мне точно не то что непонятны, я даже не представляю, с какой стороны на них смотреть.
- Знаешь, какому твоему качеству я всегда завидовал? Чего мне не хватало и не хватает? Реалистичности взгляда на мир.
- А мне всегда нравилась твоя целеустремленность и способность перестраиваться. Пока я сидела и по кругу пережевывала свои переживания, ты уже шел дальше. Вперед. Так, как надо по жизни, – с ноткой грусти сказала Катайри.
Кто знает, как бы сложилась жизнь, отреагируй она тогда иначе? Да, с болью и обидой, но без сумасшествия и ощущения предательства. В конце концов Ги взрослый человек, состоявшийся маг и то, что ему потребовались личные физические отношения, совершенно нормально. Это она жила в своей влюбленности и романтичности, а Ги… Он мужчина и физиология для него на первом месте.
- В большей части случаев так и есть, но иногда я тоже погружаюсь в переживания, – невесело ответил он.
- ДА? Но это, наверное, нормально, эмоциональность – тоже важная составляющая жизни.
- Не спорю. Ты еще что-нибудь интересное нашла?
- Не я, но в одном из домов обнаружен подземный ход со следами Римбро. Ищейки во что-то уперлись, но уходить не захотели.
- Значит, есть остаточные следы, которые можно расшифровать.
- Надеюсь, что так. Знаешь, я все равно не понимаю. Ладно, контроль принцев, тайная власть – это, наверное, важно и нужно, просто пока нам не понятно. Но зачем к нам-то лезть? Вивисекторы слишком специфичны. Почему именно мы? Темных магов много.
- Именно. Если подумать, по существу мы самый безопасный вариант для внедрения. В Доме Тьехо народа намного больше, там каждого проверяют и перепроверяют. Заморочить головы десятку Владык сложно, особенно паре Владычиц, уж очень они специфичны. Остальные малые дома оригинальнее нас: у некромантов везде смерть, ее задурить слишком сложно. Заклинатели тоже хороши, их подопечные настолько разнообразны…
- Это я понимаю. Среди темных тоже много всякого разного. А у проклятийников защита от проклятий стоит постоянно, шанс задеть их Владыку минимален.
- Именно. А уходить в нейтральные владения к целителям или артефакторам он не захотел. Что уж говорить о стихийниках!
- И все-таки, почему? Чем ему настолько приглянулись темные? Должен быть у нас какой-то плюс? – продолжала настаивать Катайри.
- Не знаю. Правда, Ката, не знаю.
- Но мысли какие-то есть?
- Нет. Мы с тобой в этом слишком давно. Я понял твою мысль, но не вижу мир с этой стороны. Хотя… - Гишеро задумался, помешивая в кружке чай.
Потом стремительно поднялся и спросил:
- Готова нанести визит?
- Что? Сейчас? В этом?!
Ги рассмеялся:
- Понял, тогда переодевайся и пойдем. Я знаю, кто сможет ответить на твой вопрос.
Катайри мгновенно переоделась и появилась во внутреннем дворике, именно оттуда рекомендовалось перемещаться.
Касс вышла проводить и помахала платочком на прощание. Вот ведь Страж!
Круг. Обычный круг перемещений. Гостевой вариант. Интересно-то как…
- Пошли, не задерживаемся, – подтолкнул Ги.
- А мы где?
- У моих родственников.
Заклинатели? Они у заклинателей? Гишеро в отличии от Катайри родился в семье потомственных темных. Только дар у него был связан с вивисекцией. Когда это стало окончательно ясно, в возрасте восьми лет он перешел в Дом Вийви. Катайри росла здесь с самого детства, по словам бабушки Оззи, ее мать была простым человеком, а отец вивисектором. Почему-то она так и не нашла никого, кто поговорил бы с ней об отце. Идти с этим к Владыкам глупо, а старшие мастера либо ничего не знали о нем, либо были недоступны.