Доктора Ричардсон нигде не было видно. Фрагменты скульптуры, которые она исследовала в ближнем подлеске, одиноко лежали в траве. С помощью пульта дистанционного управления Кирин папа открыл ворота. Когда джип миновал их, ворота снова закрылись. Электрические разряды с щелчками проходили по ограждению. Через каждые пару метров стояли указатели, предупреждающие о смертельной опасности. Любой, кто дотронется до решетки, через несколько секунд превратится в кучку пепла. Профессор Рабенсон остановил машину перед главным входом в монастырь. Высоких ворот давно уже не было, осталась лишь каменная арка с вьющимися по ней дикими растениями.
— Доктор Ричардсон! — позвал профессор. — Доктор Ричардсон, мы вернулись!
Никакого ответа.
— Должно быть, она сейчас занята, — пожал он плечами.
Дети выпрыгнули из кузова.
— Где же она прячется? — посмотрела вокруг Кира.
— Может, у себя в подсобке?
Студенты Флорентийского университета оборудовали несколько помещений монастыря на первом этаже под жилье. Там установили электрогенератор для обогревателей и компьютера, бак с водой, который регулярно наполняли. Если изредка какой-нибудь ученый получал разрешение проводить исследования в Сан Козимо, его там ждали ночевки в спальном мешке на неудобной откидной полке, затхлая питьевая вода, а из еды только то, что он привезет с собой. Конечно, можно было поселиться в деревенской гостинице, но так поступали немногие, и уж точно не профессор Рабенсон, который работал в гораздо худших условиях в самых разных уголках Земли.
Комната доктора Ричардсон находилась рядом с комнатой детей. Оттуда она наверняка должна была бы слышать, что ее зовут. Дети это точно знали по собственному опыту. Но американка так и не отозвалась.
— Доктор Ричардсон! — снова крикнула Лиза.
Все напрасно. Ответом по-прежнему было молчание.
Друзья вошли в часовню. К счастью, запах выветрился.
— Поглядите-ка! — сказал вдруг Крис.
Рядом с лестницей, ведущей в подвал, лежал желтый свитер. Значит, доктор Ричардсон здесь побывала. Может, она спустилась вниз и поэтому не слышала, что ее зовут?
Но совсем не свитер привлек внимание Криса. Кира это первой заметила: он даже не взглянул в сторону лестницы.
Он смотрел на свое предплечье. Проследив за его взглядом, Кира поняла, что он имеет в виду.
Семь Печатей.
Снова началось.
Вторая ошибка
Дети бросали друг на друга испуганные взгляды. Никто не произносил ни слова. Все молча смотрели то на свои предплечья, то на потрясенные лица остальных.
Профессор Рабенсон уже спешил к лестнице. Он один ничего не заметил.
— Ну? — со вздохом спросила Кира.
— Сматываемся, — сказал Нильс.
— А доктор Ричардсон? — озабоченно произнесла Лиза.
— Надо хотя бы мельком глянуть, что творится в подвале, — поддержал ее Крис.
Нильс замотал головой:
— А что, если она спустилась в эту дыру? Вы и туда тоже последуете за ней?
Но в тот же миг решение было принято, и совсем не ими, потому что раздался возглас профессора Рабенсона:
— Чего вы еще ждете?
И он тут же побежал вниз по лестнице, быстро исчезнув из поля зрения детей.
— Черт! — выругался Нильс.
— Ну, пошли, — сказала со вздохом Кира. — Ничего другого нам не остается.
— Ничего другого? — недоверчиво переспросил Нильс. — По-моему, вариантов масса.
— Я иду вниз, — объявил Крис.
— Я тоже, — моментально отозвалась Лиза. Она всегда следовала за Крисом.
— Да, идем, — кивнула Кира.
Нильс что-то пробурчал, но присоединился к остальным. В основном он лишь говорил о том, что надо идти на попятную, но на деле поступал так крайне редко.
Друзья отправились вслед за профессором в подземелье. Здесь, внизу, вонь все еще чувствовалась: казалось, стены впитали в себя пары серы. Хотя пахло уже не так ужасно, как утром. По крайней мере, плохо никому не становилось.
Отец Киры снова включил карманный фонарик. Луч его был отчетливо виден; складывалось впечатление, что под сводами подвала стоит легкий туман. Это делало обстановку еще более устрашающей.
— Тут гораздо холоднее, чем наверху, — прошептал Крис. — Почему же она тогда оставила там свитер?
— Ну, естественно, потому, что потеряла его, — поморщился Нильс.
— Она хоть что-нибудь теряла за то время, что мы здесь?