И не испортила бы все.
ТЫ — КАБАНЧИК ДЛЯ СТОЛА.
Беги, пока не поздно.
Сообщи в полицию.
— Сообщить в полицию? — Каталина пробормотала.
Старик приободрился.
«Я чувствую себя неуверенно, — она подумала. — Я радовалась.
Цветочек меня спасла.
Спасла от суда.
И я сразу поверила ей.
Ей и Кисе, и Розе, и Ландыш.
И себе поверила.
Поверила, что я верю.
Может быть, дон Пармезан прав?
Он же воевал.
И видит ситуацию лучше.
Лучше, чем вижу ее я.
Может быть, меня Цветочек подставит.
И дон Пармезан угадал.
Где сейчас они?
Сбежали?
Меня оставили в доме.
Чтобы я за все ответила.
А сами Роза, Киса, Ландыш и Цветочек уже далеко». — Пума замерла.
Она ощущала звон.
Слабый звон в ушах.
Не слышала, что болтает старик.
Сердце громко билось.
Ей стало плохо.
«Успокоиться, — растирала виски. — Неужели, меня предали?
Те, кто спасли…
Те и предали?»
— Растираешь виски? — дон Пармезан все подмечал. — Полезно для успокоения.
Тебя терзают угрызения совести.
Берлиозка.
Девочка.
Я даже знаю, что ты не Берлиозка.
Ты сейчас на распутье.
Хочешь мне помочь.
И перед подружками тебе неудобно.
Я большой специалист.
Во всем специалист.
И по угрызениям совести.
Я могу заставить отказаться от денег.
Могу заставить людей чувствовать свою пустоту. — Дон Пармезан рассмеялся.
«Меня, словно подстрелили.
Из малокалиберного бластера. — Пума внезапно вскочила.
Снова трудно дышать. — Будто сапогом в живот.
По спине течет ледяной пот.
Пот на висках.
Может быть…
Уйти.
Уйти от всех?
От Розы.
От Кисы.
От Цветочека.
От Ландыш.
От дона Пармезан.
Но я потеряла власть над телом.
Крупная дрожь меня бьет.
Я не знаю.
Я не могу знать.
И все же…
Все же я знаю.
Роза.
Киса.
Цветочек.
Ландыш.
Они действуют жестко…
Но им достаточно одного взгляда.
Чтобы догадаться, кто я.
И на что способна.
И старик Пармезан тоже читает меня.
Неужели, я настолько открытая. — Пума бессознательно прижала кулачки к бедрам. — Один взгляд на меня.
И все все знают. — Пума отвернулась от старика.
Посмотрела на слоников. — Семь фарфоровых слоников. — И все отошло.
Мощная волна злости все смыла. — Слова старика отбросили меня назад.
Когда я не могла думать.
Когда не умела защищаться.
А потом — война.
Победа за победой.
Поражение за поражением.
Я не хочу больше думать об этом.
Не могу. — Пума прерывисто вздохнула. — Старик меня запутал.
И холодные мысли теперь долго не покинут меня.
Что же делать?
Поверить старику?
Или поверить подружкам.
Так называемым подружкам. — Пума ущипнула себя. — Да кто я?
Я — космодесантница!
Я должна верить — в первую очередь — себе.
И что я себе скажу?
Я скажу…»
— Берлиозка!
Развяжи меня. — Голос дона Пармезана вкрадчивый. — Я дам тебе денег.
Тебя не казнят.
— Пармезан, — Пуму подтолкнуло. — Я выбирала.