— Я буду вторым свидетелем, — раздался женский голос.
Все обернулись и увидели подходящую к ним женщину в синем плаще. Широкий белый шарф покрывал ее волосы. Священник удивленно оглядел ее с ног до головы, так как во время мессы в церкви не было ни души, и нетерпеливо пожал плечами.
— Очень хорошо. Тогда приступим к делу. Мне давно пора завтракать.
При виде незнакомки Каталина вздрогнула и сжала руку Диего, а та с улыбкой поднесла палец к губам, призывая девушку к молчанию. Спустя несколько минут Каталину Перес и Диего Мартинеса соединили нерушимые узы брака. Они прошли в ризницу, и священник записал в церковную книгу фамилии новобрачных и их родителей. Затем ризничий написал свое имя.
— Это все, на что он способен, — вздохнул священник. — И мне потребовалось шесть месяцев, чтобы научить его такой малости. Теперь ваша очередь, мадам.
Он обмакнул перо в чернила и протянул его незнакомке.
— Я не умею писать, — ответила женщина.
— Тогда поставьте крест, а я напишу ваше имя. Женщина взяла перо и поставила в книге крест. Каталина, с бьющимся сердцем, не отрывала от нее глаз.
— Я не смогу записать ваше имя, если вы мне его не скажете, — буркнул священник.
— Мария, дочь пастуха Иоахима, — ответила незнакомка.
Священник сделал запись и облегченно вздохнул.
— Ну вот и все. Теперь я могу поесть.
Все, кроме ризничего, оставшегося дометать пол, вышли из церкви. Но врожденная вежливость испанца не позволила священнику сразу распрощаться с молодоженами.
— Я сочту за честь, если вы соблаговолите посетить мое скромное жилище и разделить со мной трапезу, которую, по бедности своей, я могу себе позволить.
Каталина, получившая хорошее воспитание, понимала, что подобное любезное предложение следует с благодарностью отклонить, но Диего так проголодался, что не дал ей открыть рта.
— Сеньор, ни я, ни моя жена не ели со вчерашнего дня, и, как ни скудна ваша еда, нам она покажется заморским лакомством.
Священник молча провел их в маленькую комнату, служащую молельней, столовой и кабинетом, поставил на стол хлеб, овечий сыр, вино, блюдо с черными оливками, отрезал четыре ломтя и налил четыре стаканчика, вырезанных из бычьих рогов. Он с жадностью принялся за еду, и Диего с Каталиной последовали его примеру. Священник потянулся за оливкой и тут заметил, что незнакомка ничего не ест.
— Прошу вас, мадам, кушайте, — сказал он. — Это простая еда, но больше я ничего не могу вам предложить.
Она взглянула на вино и хлеб и с грустной улыбкой покачала головой.
— Я съем оливку.
В этот момент в комнату ворвался ризничий.
— Сеньор, сеньор, — возбужденно вскричал он, — у нас украли пресвятую деву.
— Я не глухой, старый осел, — оборвал его священник. — Ради бога, объясни, что произошло?
— Я говорю, у нас украли пресвятую деву. Я вошел в придел и увидел, что пьедестал, на котором она стояла, пуст.
— Ты что, Пепе, пьян или сошел с ума? — священник вскочил на ноги. — Да кто мог это сделать?
Он выбежал из дома, ризничий, Каталина и Диего — за ним.
— Это не я, это не я, — кричал Пепе. — Я не хочу, чтобы меня посадили в тюрьму.
Они влетели в придел девы Марии. Ее статуя стояла на пьедестале.
— Зачем ты оторвал меня от еды? — прорычал священник.
— Ее тут не было. Клянусь всеми святыми, ее тут не было, — завопил Пепе.
— Пьяная свинья. Старый винный бурдюк. Священник схватил Пепе за шею, дал ему хорошего пинка и пару затрещин.
— Будь у меня палка, я бы с удовольствием обломал ее о твои бока.
Когда священник и молодожены вернулись в дом, оказалось, что странная незнакомка исчезла.
— Куда она подевалась? — удивился священник и тут же хлопнул себя по лбу. — Какой же я дурак! Она, конечно, из морисков. Когда Пепе сказал, что из церкви украли святую деву, она решила, что ей лучше сбежать. Мориски — известные воры, и она подумала, что кто-то из неверных украл статую. Вы заметили, что она не пила вина? Их крестили, но они все равно держатся за свои языческие обычаи. У меня уже возникли подозрения, когда она назвала себя. У доброго христианина не может быть такого имени.
— В Кастель Родригесе уже давно избавились от морисков, — сказал Диего.
— И правильно сделали. Я каждую ночь молюсь о том, чтобы наш добрый король выполнил свой долг перед христианством и вышвырнул этих еретиков из королевства.
Вероятно, тут уместно отметить, что молитвы достойного пастыря уже услышаны и в 1609 году морисков выслали из Испании.
Закончив завтрак и поблагодарив священника, Диего и Каталина продолжили путь в Севилью. Лошадь, оставленная у копны, также закусила сеном. Диего напоил ее водой, и она весело несла юных седоков. В безоблачном небе сияло яркое солнце. Священник сказал, что в пятнадцати милях от деревеньки находилась корчма, где они могли бы получить комнату, если б решили остановиться на ночь. В молчании они проехали три или четыре мили.
— Ты счастлив, дорогой? — спросила, наконец, Каталина.
— Конечно.
— Я буду тебе хорошей женой. Ради твоей любви я готова работать не покладая рук.
— Тебе не придется этого делать. Умный человек сможет прокормить в Севилье свою семью, а пока никто не считал меня дураком.
— Конечно, дорогой. — Они помолчали, и вновь Каталина заговорила первой: — Послушай, милый, это была не мавританка.
— О чем тут говорить? Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что она не испанка.
— Но я видела ее раньше.
— Где?
— На ступеньках кармелитской церкви. Она сказала, кто сможет излечить меня.
Диего остановил лошадь и оглянулся.
— Бедняжка, ты сошла с ума. Солнце напекло тебе голову.
— Я в своем уме так же, как и ты, любимый. Говорю тебе, это была пресвятая дева. — Диего нахмурился, но промолчал. — Ее преподобие многократно говорила мне, что я нахожусь под особой защитой нашей госпожи. Поэтому она и хотела, чтобы я постриглась в монахини. Вспомни неожиданные ночные дожди и лошадь, сбросившую нас у церкви. Ты должен понимать, что это произошло не случайно.
Не говоря ни слова, Диего отвернулся и щелкнул языком. Лошадь послушно пошла вперед.
— Что с тобой, дорогой? — спросила Каталина, едва сдерживая слезы.
— Ничего.
— Посмотри на меня, любовь моя. Я тоскую по твоему нежному взгляду.
— Как я могу смотреть на тебя, когда на дороге полно колдобин. Если лошадь споткнется, мы сломаем себе шеи.
— Ты сердишься на меня, потому что дева Мария охраняла мою добродетель и сочла возможным стать свидетельницей на нашей свадьбе?
— Я не просил о такой чести.
— Это и является причиной твоего раздражения?
Диего ответил не сразу:
— Я не хочу, чтобы различие во мнениях о твоем чудесном излечении повлияло на наше счастье. Мужчина должен быть хозяином в своем доме. Обязанность жены — выполнять желания мужа.
Каталина обняла Диего, и он почувствовал, что ее руки дрожат.
— Слезами тут не поможешь.
— Я не плачу.
— А что же ты делаешь?
— Смеюсь.
— Смеешься? Тут нет ничего смешного, женщина. Вопрос серьезен и очень беспокоит меня.
— Мой милый, я люблю тебя всем сердцем, но иногда ты ведешь себя, как ребенок.
— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать, — холодно бросил Диего.
— Аббатиса говорила мне, что расположением святой девы я обязана своему целомудрию. Похоже, небеса придают этому большое значение. Как только я стану женщиной, все благодеяния кончатся.
Диего развернулся в седле, и на его губах заиграла улыбка.
— Благослови господи мать, что родила тебя, — воскликнул он. — Мы должны безотлагательно проверить, так ли это.
— Солнце уже высоко. Я бы с удовольствием отдохнула в тени деревьев, пока не спадет жара.
— И я почему-то подумал о том же.
— Если глаза не обманывают меня, в миле отсюда я вижу подходящий лесок.
— Если глаза обманывают тебя, то я не могу не верить своим.
Диего пришпорил лошадь, и скоро они въехали в лес. Он спрыгнул на землю и снял с седла Каталину. Пока Диего привязывал лошадь, она посмотрела, какую еду положил им Доминго. Хлеб и сыр, колбаса, вареный цыпленок, бурдюк вина. Что еще можно желать для свадебного завтрака? Под сенью листвы царила прохлада, неподалеку журчал ручеек. Трудно было найти более подходящее место.