Добравшись до соседнего окна, я прыгаю вниз на пять футов на металлическую пожарную лестницу. У меня вырывается стон, когда колени в полной мере принимают мой вес. Я оступаюсь, хватаясь за перила, но не могу остановиться, пока не установлю дистанцию между мной и Палачами. Игнорируя боль, я перескакиваю вниз по лестнице, а голоса кричат надо мной.
— Она уходит! Палачи! Стоять!
Лазерная пуля свистит мимо головы и попадает в перила, выжигая в металле отверстие размером с четвертак. Я не останавливаюсь. Достигнув конца пожарной лестницы, я прыгаю с двухметровой высоты. Руку простреливает боль, а крошечные камешки впиваются в кожу, когда я приземляюсь на асфальт. Кровь стекает по локтю, и я на мгновение ложусь на землю, изо всех сил пытаясь отдышаться, когда мимо проносится ещё одна пуля. Она впивается в землю рядом со мной, оставляя в асфальте выжженную дыру. Следующая проносится так близко, что опаляет штанину и обжигает кожу под ней. Я кричу, когда болезненная молния обжигает ногу, а нос наполняется запахом горелой плоти и ткани.
С трудом поднимаясь на ноги, я убегаю (ну, по большей части ковыляя) и исчезаю в темноте. Чёрная коробка аккуратно завёрнута в моём рюкзаке.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Сидя на кровати, я обрабатываю ногу специальным кремом. К счастью, лазерный ожог оказался не так плох, как я изначально представила, размером всего лишь с десятицентовик. Но к тому времени, как я вернулась домой прошлой ночью и позвонила Чезу, чтобы сообщить, что со мной всё в порядке, он уже покрылся волдырями и сочился сукровицей. Не лучшая моя ночка, уж точно.
Стук в дверь спальни сопровождается маминым появлением. Она, как обычно, одета в штаны цвета хаки и серую футболку. Ярко-рыжие волосы собраны в высокий хвост.
Я быстро одёргиваю штанину, но уже поздно.
— Что случилось, милая? — она в два шага пересекает комнату и плюхается рядом со мной на кровать. Пытается осмотреть мою ногу, но я осторожно отталкиваю её руки.
— Все в порядке, мам. Небольшой ожог от выхлопной трубы.
Она хмурится и теребит серебряный браслет на запястье, который отец подарил ей за несколько месяцев до смерти.
— Тебе нужно быть более осторожной, милая. Эта штука такая опасная.
— Хорошо, мам. Обещаю.
Я рассматриваю её лицо. Сегодня она выглядит лучше, чем вчера.
— Как ты себя чувствуешь?
Она слегка улыбается.
— К счастью, намного лучше, — она дёргает прядку, выбившуюся из хвоста. — Только посмотри на себя. Ты выросла такой зрелой молодой женщиной.
Закусив губу, я заправляю прядь волос на место.
— Мама, можно тебя кое о чём спросить?
— Конечно, милая.
— Почему вы с папой решили не изменять меня генетически?
Глаза мамы расширяются, будто она не ожидала этого вопроса.
— Ну, твой отец был против этого. Хотел, чтобы ты была свободна от давления общества, или типа того. Я не помню точно, как он выразился, — она улыбается. — Но это не имеет значения, не так ли? Потому что ты идеальна для меня.
От этих слов у меня всё сжимается в груди. Я обнимаю её и крепко сжимаю. Какой бы сильной я ни была, мне всё ещё нужна мамина любовь. Я хочу спросить её о папе и его смене имени, но не желаю расстраивать её. Она сейчас такая хрупкая.
Мама обнимает меня в ответ. Когда она отстраняется, я замечаю, что её глаза влажные.
— Какие у тебя планы на сегодня? — спрашивает она. — Ты всё ещё работаешь в офисе у того врача?
Нет, это было две работы назад, но я не ожидаю, что она это отслеживает, тем более, если я никогда не скажу ей правды о своей работе.
— Это была лишь временная должность. Сейчас я в поисках работы. Но не волнуйся, скоро я получу ещё одну зарплату.
Я ненавижу лгать ей, правда. Но если она узнает правду, это её уничтожит.
Она кивает, её глаза наполняются слезами.
— Сиенна, — шепчет она. — Ты знаешь, как я тобой горжусь?
— Мам…
— Нет, послушай, — она глубоко вдыхает. — Я ужасно себя чувствую из-за того, что тебе пришлось бросить школу и помогать обеспечивать семью. Я знаю, что не была хорошей матерью, особенно после того, как твой отец… — она останавливается, быстро моргая. — Но я хочу стать лучше. Правда. Это не справедливо по отношению к тебе или твоей сестре…
— Пожалуйста, мам.
Она расправляет плечи.
— Начиная с завтрашнего дня, у нас произойдут некоторые изменения. Возможно, я снова смогу найти работу…
— Не думаю, что это хорошая идея, — говорю я, думая о том, сколько раз после смерти отца она устраивалась на работу и затем теряла её. Схватив холодные мамины руки и сжимая их в своих ладонях, я говорю: