— Мне жаль, — говорю я, потому что ничего другого в голову не приходит.
— И правильно, — с иронией говорит он. — Я влюблён в тебя… но ты не любишь меня.
Не успеваю я осмыслить его слова, как громкий шум разрезает воздух вокруг нас. Кряхтение, стон… будто бы здание устало выдерживать свой вес.
Зейн сжимает меня сильнее, прижимая ближе к себе и задвигая глубже в нишу, пока обломки рушащегося здания падают сверху. Лестница смещается, и я уверена, что это вот всё сейчас упадёт, и нас раздавят тысячи бетонных ошмётков.
Кругом падают камни, но в нашей маленькой нише мы остаёмся невредимыми.
Всё ещё держа руками Трея, я утыкаюсь носом в шею Зейна. Пол под нами трещит, и мы падаем. Мои вопли разносятся по всему лестничному проёму. Мы резко останавливаемся, бетон ударяется об бетон. Мы всё ещё внутри нашей крепости, только переехали на этаж ниже. Здесь я ощущаю жар. Капли пота возникают на моей коже, и моё сердце беспорядочно бьётся. Воздух здесь густой и тяжёлый, на троих кислорода не хватит. Я вдыхаю глубже, стараясь наполнить лёгкие столь необходимым воздухом, но его недостаточно.
Я моргаю, размытые пятна появляются перед глазами. И впервые, с тех пор как я зашла в это здание, я чётко понимаю. Выхода нет. Нам не уйти от неизбежного. Мы здесь умрём. Все трое.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Мои веки слишком тяжёлые, чтобы держать глаза открытыми. Я просто хочу спать. Спать звучит хорошо. Я словно не спала уже несколько дней. И это несправедливо. Трей спит. Зейн спит. Почему мне нельзя?
Закрывая глаза, я откидываю голову на горячую бетонную стену позади меня. Не знаю, почему она такая горячая. Может, солнце долго на неё светило. Ах, я люблю солнце. Особенно когда оно выглядывает из-за туч и озаряет моё лицо, пока я еду на своей «Харли». Как я скучаю по «Харли». А где, кстати, моя «Харли»?
Моргаю, открывая глаза и пытаясь сфокусироваться. Где это я?
Крики эхом разносятся по лестничному проёму, мгновенно откликаясь в моей голове. События последних суток наводняют мой разум.
— Служба спасения! — кричит кто-то. — Есть кто живой?
Я открываю рот, чтобы ответить, но не могу издать ни звука. Внутри всё пересохло. Пытаюсь сглотнуть, но слюны нет, как и воздуха.
— Есть тут кто-нибудь? — зовёт голос, приближаясь к нам.
— Здесь, — хнычу я. — Мы здесь.
— Ау? — восклицает мужской голос.
Пытаюсь снова. Громче.
— Сюда. Спасите, молю.
— Есть здесь кто? — вновь зовёт он, но на этот раз звучит так, будто он развернулся в другом направлении.
Нет, не оставляйте нас. Пожалуйста.
Мои пальцы скребут бетонный пол в поисках чего-нибудь, что могло бы создать шум. Сжимаю камень размером с мой кулак. Тащу его по полу — даже этой обыкновенный камень слишком тяжёлый для меня сейчас. Затем со всей силы, пришедшей откуда-то извне, я бью его в стену. Мои пальцы ударяются о бетон, сдирая кожу. Снова и снова я бью камнем, надеясь, что мужчина вернётся.
— Ау? — зовёт он. — Кажется, я что-то нашёл!
Наверное, он говорит в линк. Я продолжаю стучать, ещё и ещё, пока кровь не начинает стекать по моей руке на колено. Когда мужчина отодвигает матрас, открывая наше тайное убежище, я падаю от усталости. Только когда он достаёт камень из моих окровавленных пальцев, я понимаю своим мутным сознанием, что всё ещё продолжаю стучать по стене.
***
За моими веками слишком ярко. Слишком ярко для моей спальни дома. Слишком ярко для какого-нибудь помещения в лагере «Грани». И уж точно слишком ярко для ниши под бетонной лестницей.
Во всём моём теле такая лёгкость, будто я совсем невесомая. Никакой боли. Никаких ноющих мышц. Я завёрнута во что-то мягкое, и моя кожа готова расплакаться от счастья.
И хотя мои глаза будто бы слиплись, я заставляю себя их открыть и осмотреться вокруг. Я сразу же замечаю Зейна, сидящего на стуле. Он выглядит идеально. Чистый, свежий и безупречный. Его лицо озаряется при виде меня, и он пододвигает свой стул ближе.
— Привет, — говорит он, беря меня за руку.
— Мы… — получается только хрип, я сглатываю и пробую ещё раз: — Мы умерли?
Он смеётся и целует мою ладонь, едва касаясь губами моей кожи.
— Нет, мы не умерли.
Мои глаза скользят по комнате. Я в огромной мягкой кровати в окружении подушек. Эта комната больше, чем весь мой трейлер, и в пятьдесят раз красивее. Шёлковые занавески на окнах и толстый кремовый ковёр на полу. Мы словно в каком-то шикарном номере отеля. Но затем я замечаю больничное оборудование рядом со своей кроватью.