Её голос вдруг задрожал, сорвался, на глазах выступили слёзы, и Мышь отвернулась к окну, будто так можно было спрятать их от собеседника. Крис обеими руками коснулся её ладоней — осторожно, стараясь не задеть ожоги. Закрыл глаза, потянулся к полю, слабому, но невероятно восприимчивому. Мышь говорила, и отголоски впитанных за день чужих эмоций накрывали её мутными волнами, которые, не находя выхода, бурлили, шипели и пенились, выводя эмпата из равновесия. Крис легко сжал бледные пальцы, позволяя нервным колебаниям чужого поля передаться его собственному. Выражение «разделить эмоции» больше не было абстракцией. Раздирающие Мышь чужие страхи, ярость, болезненное любопытство хлынули от поля к полю, будоража кровь, заставляя учащённо биться сердце, туманя мысли. Неужели город действительно так лихорадит?
О том, что эмоции можно улавливать и передавать через поле, Крис узнал на собственном опыте раньше, чем прочитал в учебнике о психоэнергетической взаимосвязи. И гораздо раньше, чем хотел бы. А вот о том, что на чужое эмоциональное состояние можно влиять, догадался значительно позднее. Такие манипуляции отнимали много сил, так что целебными прикосновениями Крис не разбрасывался. Но Мышь выглядела слишком несчастной.
Сохранять связь с взбудораженным эмпатическим полем было сложно, но сенсорик терпел и ждал, когда утихнет буря. Наконец девушка отняла руки.
— Спасибо, что выслушал. — Она промокнула уголки глаз бумажной салфеткой. — Похоже, не только тебе сегодня был нужен одноразовый собеседник.
— Услуга за услугу, — улыбнулся Крис. — Всё честно. Обращайся, если что.
Девушка покачала головой.
— Нет, так не получится. Тогда мы будем уже не одноразовыми собеседниками, а знакомыми. Так что давай сделаем это нашим последним разговором. А потом мне снова будет наплевать на твои эмоции, а ты меня даже узнавать перестанешь.
— А если не перестану? У меня хорошая память.
— Ты не представляешь, как быстро я стираюсь из любой памяти. Это что-то вроде врождённого дара.
— Как твои перевоплощения? Или это просто грим?
— Нет, не просто, — признала девушка. — Немного косметики, немного полевых ухищрений, много фантазии. Меня мамина сестра научила, давно ещё.
— Она тоже так прячется от людей? — усмехнулся Крис.
— Нет. — Мышь вдруг опустила глаза, потом быстро глянула за окно, перевела взгляд на собственные пальцы. — Наверное, нет.
Крис посерьёзнел. Неожиданная догадка была бредовой, но что вокруг в последнее время таковым не было?
— А скажи-ка, Мышь, давно ли ты видела свою тётушку? И не жаждет ли с ней познакомиться полиция?
Девушка посмотрела на него с неприкрытым раздражением.
— Давно не видела. Мы не настолько близки, чтобы собираться каждый вечер за семейным столом. А ты что, следователь?
— Нет. — Крис примирительно улыбнулся. — Я же говорил: меня считают сообщником.
— Извини. — Мышь потупилась, провела тонким пальцем по краю столешницы. — Просто достали уже, правда. Как будто мы за ней следим. Я, кстати, по закону вообще не обязана её выдавать, даже если она объявится. Тем более что нам так и не объяснили толком, почему её ищут. Отговариваются служебной тайной, а мы должны просто верить на слово…
— На слово — не должны, — согласился Крис. — Можно тебя кое о чём попросить?
Расценив молчание как согласие, он продолжил:
— Если тётушка вдруг объявится, позвони мне. Я сейчас очень серьёзно, если что. И это не для полиции, честно. Она затеяла кое-что действительно опасное, и я хочу понять, знает ли она, что делает. Мне просто надо с ней поговорить. Это очень важно.
Мышь покачала головой.
— Мы же договорились: больше никаких разговоров.
— Хорошо, — сдался Крис. — Тогда просто маякни. Давай я настрою какой-нибудь передатчик, ты его активируешь, если Беатрикс окажется рядом, и я сразу приеду. И никаких разговоров с тобой лично. Надо только найти основу для маячка.