Побледневшие пальцы судорожно сжались. Ногти до крови впились в кожу. Крис зажмурился.
— Хватит. Не могу. Хватит.
И вдруг осунулся, погас. Будто лампочка перегорела. Руки бессильно скользнули вниз. Крис на несколько секунд замер, как механическая кукла, у которой кончился завод, а потом медленно сполз вдоль стены на землю.
— Ну и кто замучил ребёнка?
Элеонора Ром сидела в удобном кресле, закинув ногу на ногу, и с наслаждением потягивала заваренный Эшем чай. Ответом ей послужила напряжённая тишина.
— Вообще это был риторический вопрос, — пожала плечами врач. — Но раз уж меня вызвали в качестве эксперта… — Последнее слово она произнесла с ироничным пафосом. — Я не отказалась бы от более подробного анамнеза. Тем более что торопиться нам всё равно уже некуда.
Эш побарабанил пальцами по подлокотнику дивана, глянул на Жака.
— Элли, а можно как-нибудь погуманнее?
— Извините. — Она ободряюще улыбнулась подполковнику. — Я не имела в виду ничего драматичного. Просто Джина очень хорошо поработала. Поле у мальчика чистое, неповреждённое. А полеэмоциональная блокада, как любая неврология, с наскока не лечится…
— Ага. Она вообще не лечится, — подала голос Джин. — Из неё либо выходят, либо не выходят.
— Ну и кому тут надо быть гуманнее? — хмыкнула Элеонора.
Жак, впрочем, впадать в уныние не спешил, и лицо его выражало скорее решимость, чем отчаяние.
— Но что-то мы ведь можем сделать? — уточнил он. — Есть же какие-то лекарства, терапия…
— Да, конечно. — Врач отставила чашку. — Поле Кристофера сейчас пассивно и, соответственно, уязвимо. За ним нужно постоянное наблюдение. В идеале — круглосуточное. Я могла бы определить его к нам в клинику, но, по опыту, в случае полеэмоциональной блокады лечение на дому, в спокойной и привычной обстановке, проходит легче. Блокада сводит эмоциональные реакции практически к нулю, но забывать о мелочах вроде классического больничного стресса я бы не советовала.
Жак сосредоточенно слушал, то и дело понимающе кивая. Казалось, холодный размеренный голос Элеоноры его гипнотизирует.
— Минимальный уход может обеспечить кто-то из членов семьи. У него есть родственники-маги?
— Да. Сестра, — кивнул Жак.
— Отлично. Как правило, близким людям быстрее удаётся установить тесный контакт с полем. Это уменьшит риски на начальном этапе. Да и обойдётся гораздо дешевле, чем профессиональная сиделка на неопределённый срок.
— Я не собираюсь экономить на здоровье собственного сына. — Жак мрачно взглянул на Элеонору из-под тяжёлых бровей. — Если нужно…
— О деньгах даже не думайте, — остановила его Джин. — Один зимогорский врач капитально задолжал этому самоотверженному чучелу. И о контакте с полем Крис как специально позаботился. Проблема вообще в другом. Действенных способов вывода из блокады нет. Эмоциональное напряжение парализует поле. Поле блокирует реакции на большинство раздражителей. Это замкнутый круг. Почти полная потеря контакта с реальностью. До человека в полеэмоциональной блокаде просто не достучаться. И все эти рекомендованные «позитивные стимулы» — как мёртвому припарки, самоуспокоение и…
— Доктор Орлан!
От сдержанной доброжелательности Элеоноры не осталось и следа. Женщина сверлила подчинённую взглядом не то что строго — почти яростно. Джин осеклась. Взглянула на Эша, ища поддержки. Оружейник смотрел сочувственно и удивлённо.
— Я тебя не узнаю, — покачал он головой и мягко положил ладонь на плечо колдуньи. — Откуда такие упаднические настроения?
— А я объясню. — Отвечала Элеонора на вопрос Эша, но обращалась всё равно к Джин. — Ты полевик, проморгавший эмоциональную блокаду. Полевик-сенсорик, проморгавший эмоциональную блокаду, — безжалостно добавила она. — Причём у человека, с которым в последнее время часто общалась. И тебе от этого очень паршиво. Тебе стыдно, и ты старательно втаптываешь себя в этот стыд, раздуваешь собственный промах и делаешь вид, что его последствия необратимы, чтобы вдоволь напиться чувством вины. Твоё право. Только с такими настроениями я тебя к пациенту на пушечный выстрел не подпущу. Не хочу хоронить мальчика. Очень уж хорошенький.
Джин хмуро молчала, не находя достойных возражений.
— Попрошу Лизу заняться. Вот уж кто не будет грузить и без того загруженного ребёнка собственными страданиями. А тебе кого-нибудь попроще подберём…
— Думаешь, я доверю ей жизнь Криса? — Джин сжала в руке плетёный амулет, который бессознательно теребила во время всего разговора.