Крис и правда молчал, не отводя взгляда от деревянного футляра. Пальцы замерли в нескольких сантиметрах от крышки и слегка подрагивали, будто именинник не решался прикоснуться к подарку.
— Это… — он облизнул пересохшие вдруг губы. — Что там?
Эш усмехнулся.
— Я же сказал: настоящий мужской подарок. Очень редкий, старинный, но неплохо сохранившийся, из самого Лейска спецпочтой доставленный… офигительный набор отвёрток.
Крис сглотнул. С укором взглянул на наслаждавшегося спектаклем оружейника.
— Издеваешься, да?
— Издеваюсь, — с готовностью подтвердил Эш. — А что, только тебе можно? Да не стой ты столбом! Возьми уже и сам посмотри. Что бы там ни скрывалось, оно теперь твоё.
Крис принял подарок, опустил его на стол и откинул крышку. На бархатной подкладке лежали тёмные деревянные ножны, устье которых формой напоминало изящную лодку. Прихотливо извивающийся узор серебряной всечки переходил на гладкую рукоять кинжала.
— Господи, Эш, ты на нём, наверное, разорился… — прошептала Кристина, с трудом оторвав взгляд от оружия.
— Я разорился на нём так давно, что это уже не считается, — улыбнулся оружейник и снова повернулся к стажёру: — А теперь подумал, что когда ты избавишься от своего не в меру самостоятельного источника энергии, дополнительный концентратор силы лишним не будет.
Крис благоговейно взял артефакт в руки. Закрыл глаза, глубоко прерывисто вдохнул и обнажил кинжал. Солнечные лучи окатили волнистый клинок, плеснули на его необычное основание — асимметрично расширенное, с выступающим вбок острым отростком, выполнявшим, очевидно, роль гарды.
— Музейные экспонаты раздариваешь? — хмыкнул Рэд.
— Это из личного фонда.
— И кого пришлось убить, чтобы завладеть таким сокровищем?
Эш усмехнулся.
— Не переживай: его прежнего владельца убили до меня.
Крис как будто не слышал тихого разговора. Он застыл посреди маленького зала кафе. Правая рука сжимала узорчатую рукоять, пальцы левой скользили вдоль изгибов клинка в опасной близости от лезвия. Веки мелко подрагивали. На лице расплылась блаженная улыбка.
— Он, наверное, очень древний? — предположила Тина, разглядывая кинжал.
— Ну не то чтобы древний… — протянул Эш. — Лет четыреста с небольшим, судя по всему. После войны такого не делали — недопустимая концентрация энергии. Но у этого с документами всё в порядке, если что. Есть разрешение на хранение и даже на ограниченное использование… Эй, ты дышать-то не забывай, именинник!
— Зачем? — Крис с любопытством приоткрыл один глаз.
Эш прыснул.
— Да так, знаешь, говорят, для здоровья полезно.
— И не увлекайся — сенсорную перегрузку схлопочешь, — предупредила Джин.
— Не дождётесь.
Крис опять зажмурился, повернул кинжал клинком вниз, подставил ладонь под остриё и отпустил рукоять. Оружие зависло в воздухе, по стали пробежали искры. На изогнутом лезвии проступил тёмный муаровый узор. Крис открыл глаза и наконец-то посмотрел на оружейника.
— Спасибо, — выдохнул он. — Только это нечестно. Мне завтра отдариваться, а я уже не успею придумать что-нибудь равноценное.
Эш рассмеялся.
— Если бы ты видел свою физиономию, стажёр, понял бы, что я уже вознаграждён по полной программе.
Шатер назвал её идиоткой. И, наверное, был прав. Но Беатрикс не могла поступить иначе.
Когда к ритуалу всё было готово, ею вдруг овладели сомнения. Может быть, она поступает неправильно? Может, несмотря на несколько лет обстоятельных приготовлений, она всё-таки ошиблась? Выходка Дюка с ментальной бомбой только подлила масла в огонь. Нет, всё должно было происходить совсем не так…
Беатрикс Франк с детства тяжело сходилась с людьми, зато с лёгкостью погружалась в придуманные миры. Уходя в чтение с головой, она могла сутками не расставаться с книгой, вынужденно отвлекаясь только на еду и сон. Отец увлечение дочери всецело одобрял и с удовольствием пополнял домашнюю библиотеку романами о благородных героях, борющихся за всеобщее благо и свободу. Он не был ни политиком, ни историком, но любил на досуге порассуждать о болезнях общества и глобальных мировых процессах. Беатрикс заворожённо слушала, зачастую — до тех пор, пока не засыпала прямо в кресле в гостиной. Патетичные речи отца сливались с литературными образами и рождали сны о героях и битвах.
Для самой Беатрикс свобода в первую очередь была свободой перемещения. Не имея возможности вслед за героями любимых книг путешествовать по смежным пространствам, она мечтала о путешествиях хотя бы по родному миру. Но и здесь то и дело возникали неожиданные препятствия. Сначала она лишилась поездки в Перелесье. Уникальный заповедник находился в аномальной зоне, опасной для людей с полем, так что несовершеннолетним магам путь туда был закрыт. Потом сорвалась экскурсия в Миронеж — в столице только что случился необычно мощный разрыв военного снаряда. Событие, которому не придали бы особого значения в привычном к подобному Зимогорье, поставило Миронеж на уши. Ведь город возник уже после войны в местности, где не проходило боевых действий. И до сих пор все были уверены, что уж здесь-то поглотителей энергии бояться не стоит… Словом, после происшествия город почти на месяц — столько понадобилось для доскональных проверок — закрыли для магов. Юная Беатрикс негодовала, но поделать ничего не могла.