Беатрикс не успела среагировать, и книга, позабытая на полу за пределами магического круга, послушно скользнула в руки Тине.
— Её давно пора вернуть в музей, правда? — улыбнулась девушка. — А то мало ли кому ещё захочется поиграться с Вектором…
— Не выйдет, — неожиданно спокойно ответила Беатрикс. — Эти чары слишком сильны и обратной силы не имеют. Пока я сама не отпущу связь, её никому не оборвать.
Она повернулась к Крису, и тот невольно отшатнулся. Казалось, что-то сломалось в сознании главы новых уравнителей, перекрыло живые человеческие эмоции, оставив лишь холодную обречённость: будь что будет. Губы Беатрикс дрогнули, она вновь начала произносить заклинание. По памяти. Но поводок действительно был на месте и отзывался уже без всякого артефакта.
— Не надо, — прошептал Крис, но горло перехватило, и слова не долетели до слуха Беатрикс.
Зато их услышала Кристина. И принялась торопливо листать книгу.
— Тина, деточка, — Беатрикс отвлеклась от колдовства и взглянула на бывшую подчинённую почти с жалостью, — я несколько лет возилась с этой книжкой. Ты не сможешь перехватить контроль, только силы зря растратишь.
— Спорим?
Глаза сверкнули из-под ровной чёлки и тут же снова впились в пожелтевшую страницу. Пальцы заскользили по строчкам, и те замерцали, отзываясь на прикосновение поля. На несколько секунд Крису показалось, что всё получится. Но вскоре уши будто заткнули ватой. Он не слышал слов сестры — только видел, как шевелятся её губы. А вот голос Беатрикс, говорившей без напряжения, почти шёпотом, отдавался в сознании грозным набатом.
По венам снова потекла чужая сила. Но уже не огнём — ледяной водой. Слова заставляли дрожать воздух, звуковые колебания обращались в энергию, которая волнами окатывала Криса, пробирала до дрожи в непослушных более пальцах, пропитывала тело свинцовой тяжестью. Стоит сейчас отключиться — и это будет последним, что он почувствует.
— Не хочу. — Крис сжал зубы. — Не хочу… так…
Сквозь заволакивающую взгляд мутную пелену он увидел, как несколько энергетических лучей устремились к Кристине; как Эш и Джин, не сговариваясь, заслонили колдунью, отражая чары; как сестра упала на колени, не закрывая книги и не переставая произносить заклинание; как Рэд коснулся медальона на её груди, и батарейка вспыхнула, придавая хозяйке сил. А вот момент, когда собственное тело предало и перестало реагировать на сигналы мозга, Крис упустил. Даже шагнуть назад, чтобы не рухнуть ничком в разрастающийся энергетический шар, не удалось. Оставалось надеяться на везение. И на то, что это ещё имеет хоть какое-то значение.
Невидимые нити сдавили грудь так, что, казалось, ещё чуть-чуть — и затрещат, переламываясь, рёбра. Крис застонал, невольно закрыл глаза, и тут же влажный холод дохнул в лицо.
Извини, сестрёнка. Ты не успеешь. Спасибо за попытку.
Мысли растворялись в пустоте, оскальзывались и, не находя опоры, летели в бездну.
Четыре тысячи двести восемьдесят пять умножить на двадцать три тысячи пятьсот сорок девять.
«Что?»
Слова звучали тихо, но каким-то чудом пробивались через неумолимое заклинание Беатрикс.
Считай.
Это даже голосом назвать было трудно. Скорее, чужие мысли, по ошибке рождавшиеся в глубине опустевшего сознания.
«Занятная галлюцинация…»
Я не галлюцинация. Считай, братик.
Удивиться Крис не успел, потому что в этот момент его подхватило, закружило беспощадным водоворотом, вдребезги разбивая мысли. Он ухватился за цифры, как за спасательный круг. Попытался сосредоточиться, выстроить их в нужном порядке. И цифры послушались. Числа махнули длинными хвостами, распались на составляющие. Не давая себе отвлечься, Крис дирижировал десятками, сотнями, тысячами, перемножая, складывая, снова перемножая… На то, чтобы слушать навязчивый голос заклинательницы, не хватало внимания.
«Девяносто восемь миллионов… пятьсот пятьдесят пять тысяч… — Мысли прояснялись, обретали остроту и чёткость. — Два миллиона сто сорок две тысячи пятьсот… Сто семьдесят одна тысяча четыреста… — Он по-прежнему не мог пошевелиться, но сосредоточенный счёт не позволял рухнуть в чёрную пустоту. — Тридцать восемь тысяч пятьсот шестьдесят пять…»
Вместе с беспамятством исчез эффект анестезии. И теперь Крису казалось, что его тело медленно и неотвратимо заполняется ледяным крошевом. Морозные иглы врастали в кости, пронзали сосуды.
«Сто миллионов девятьсот семь тысяч четыреста шестьдесят пять»
Холод поднимался по рукам и ногам, подбираясь к груди.