Будить вымотавшуюся за ночь Джину не хотелось. Эш не шевелился, почти перестав дышать. Но наваждение было слишком сильным. Он придвинулся ближе, уткнулся лицом в копну растрёпанных рыжих кудрей. Обхватил рукой хрупкие плечи. Осторожно, стараясь не потревожить. Джин сквозь сон пробормотала что-то вопросительное.
— Для надёжности, — прошептал Эш, мягко опуская ладонь на её предплечье. — Вдруг я снова тебя обманул.
Часть 4. Неслучайное
— И что ты теперь будешь делать?
Дюк сидел на углу большого письменного стола, поигрывал ножом и следил взглядом за расхаживавшей по комнате Миссис N.
— Не знаю. Пока не знаю.
«Пока…» Ну конечно… Дюк метнул нож, и лезвие вонзилось в мишень на противоположной стене. Женщина вздрогнула, остановилась посреди комнаты.
— Я же просила: никакого оружия. Вам истории с Ободом не хватило? Еле ноги унесли…
Он недобро ухмыльнулся.
— Потому и унесли, что оружие было.
Она смотрела на него молча, с явным упрёком. Идеалистка, блин…
— Нет, дорогуша, а ты как себе это вообще представляла? Что мы тихонько войдём, мило побеседуем с охраной, возьмём артефакт и преспокойно уберёмся восвояси? Ты вообще помнишь, что затеяла преступление? Чистенькой выйти не получится.
— Мы делаем благое дело! — заявила она, горячо сверкнув на него глазами, и тёмные волосы качнулись в такт резкому движению головы.
Хороша! Как ни крути, всё-таки чертовски хороша!
— Ты знаешь, как начинались первые Глобальные войны? Вот с таких же мелочей, с маленьких стычек, с ненависти — не между верховными правителями, а между обычными людьми: соседями, друзьями… Всё начинается здесь. — Она топнула ногой, словно именно этот захудалый домишка на окраине должен был стать эпицентром новой войны. — Всё начинается с малой ненависти. А ненависть начинается со страха. И зависти. Люди уязвимы перед силами поля. Маги уязвимы перед поглотителями энергии. Все смотрят друг на друга косо, все боятся. Но мы это исправим. Не будет повода для страха — не будет повода для ненависти. И не будет почвы для войны.
— Это всё, конечно, понятно и справедливо, — кивнул Дюк. — Но при чём тут закон? Вот когда сделаешь своё благое дело, изменится мир, изменится власть, тогда, может, ты и станешь героиней и примером для подражания. Но пока ты — организатор криминальной группировки, которая замышляет преступление века. Так и воспринимай. И скажи спасибо, что самой руки марать не приходится. Так что не читай мне моралей, подумай лучше, как найти этот Вектор.
— Никак его теперь не найти. — Она обошла стол, опустилась в офисное кресло, побарабанила пальцами по подлокотникам. — Если только искать носителя и пытаться привлечь его на нашу сторону. Но это может быть кто угодно. И как же ему удалось нас опередить?..
Как-как… Чего удивительного-то? Вспомнить, сколько времени потратили на подготовку к захвату Вектора — так жуть берёт. Сама тянула до последнего, а теперь удивляется. А Дюк ведь говорил: надо поторопиться. Но нет — засела за свои книжки и твердит: «Надо подготовиться, надо сначала восстановить Обод, надо понять, как он работает, всё равно о наших поисках никто не знает…» Ну так если никто не знает — забрали бы, и всё. Чего тормозить-то? Лежал бы себе спокойно, ждал своего часа. Обод восстановить… Подумаешь! Потом бы восстановили, дел-то…
А ведь с Ободом этим как торопила! Давайте-давайте, срочно, вот прям сегодня идите… Тогда, впрочем, права оказалась. Несказанно повезло им с мальчишкой! Дюк как его увидел возле спецхрана — глазам не поверил. Бывают же совпадения! И ведь всё бы тихо прошло… Так нет — угораздило же кому-то из его дуболомов сигналку задеть. Лучше б один шёл, честное слово!
А парень-то молодец! Вот кого бы привлечь к предприятию! А не восторженных малолеток и старых маразматиков, которых на дело брать — себе дороже. Эх, знал бы заранее — сам бы пацана обработал. Какой кадр пропадает! Но куда уж теперь! Засветился…
Сейчас, по-хорошему, валить бы нужно из Зимогорья. Неважно куда — лишь бы подальше. Без Вектора грандиозные планы Миссис N грозят накрыться медным тазом, а Шатеру из этого убежища только два выхода — либо к власти вместе с победителями, либо в бега. Иначе — здравствуй, тюремная клетка.