Энди, видимо, понимает, как меня от этого коробит, но молчит. Я злобно смотрю на нее:
– Я шесть часов простоял в кустах, под дождем, а потом вором забрался в здание корпорации. А до этого весь день готовился. – Я начинаю закипать и наклоняюсь вперед: – Если помните, вчера я в восемь утра был тут, а потом Энди попросил меня помочь с этой операцией – в четыре часа дня. Вы пробовали когда-нибудь поймать автобус из Кроксли в Ист-Энд в два часа ночи, под проливным дождем, когда кроме тебя на остановке только какой-то гопник и пьяница, который все пытается выяснить, не приютишь ли ты его на ночь? Я считаю, что это двадцатичасовой рабочий день в тяжелых условиях. Могу подать заявление на сверхурочные.
– Все равно нужно было позвонить и предупредить, – желчно огрызается Хэрриет.
Выиграть мне тут явно не светит, но и по очкам я вроде не проигрываю. Да и не стоит из-за мелочей затевать скандал со своей непосредственной начальницей. Я откидываюсь на спинку стула и зеваю, стараясь не закашляться от сигаретного дыма.
– Следующий пункт повестки, – говорит Энди. – Что делать с этим доктором наук, Малькольмом Дэнвером. Учитывая содержание его работы, следует принять дальнейшие меры; нельзя оставлять ее у всех на виду. Если он ее воспроизведет и опубликует, можно уже в течение нескольких недель ожидать прорыва реальности первого уровня. Но и обычную зачистку проводить нельзя, а то Надзор нам яйца поотрывает… Кхм. – Он косится на Хэрриет, которая поджала губы и явно не оценила шутку. – На несколько месяцев упечет нас шнурки гладить на курсе по изучению социокультурного многообразия для людей с дефицитом эмпатии.
Он едва заметно вздрагивает, и тут я замечаю у него на лацкане красную ленточку, символ борьбы со СПИДом. Энди слишком хорош для этой работы, слишком. Впрочем, если подумать, это и не самое унылое место на госслужбе.
– Есть предложения? Только конструктивные, Боб.
Хэрриет неодобрительно качает головой. Борис просто сидит с видом типичного Бориса. (Борис – один из злобных подручных Энглтона; думаю, он в прошлом воплощении занимался ликвидацией политических для Охранки или кофе Берии подавал. Теперь он просто прикидывается Берлинской стеной во время внутренних разборок.) Энди постукивает пальцами по столу.
– Может, предложить ему работу? – спрашиваю я.
Хэрриет отводит взгляд: номинально она мой начальник по направлению и теперь хочет дать всем понять, что это предложение прозвучало без ее одобрения.
– Ну смотрите… – тяну я, пытаясь на ходу сформулировать питч. – Он ведь вывел теорему Тьюринга-Лавкрафта из общих принципов. На такое не многие способны. Значит, наверняка умен. Думаю, он как был чистым заучкой-теоретиком, так до сих пор и не отдает себе отчета в том, что так можно вычислить верные геометрические соотношения между узловыми точками, – может даже, до сих пор считает, что это все просто шутки. Никаких ссылок на Ди и остальных, если не считать пары малых арканов у него на полке. Это значит, что он не представляет непосредственной угрозы, а мы ему можем предложить возможность учиться и применить свои навыки и интересы на новом поле, всего-то и нужно – уйти к нам. И тогда он попадет под третью статью.
Третья статья Закона о государственной тайне 1916 года – наше главное оружие в бесконечной борьбе с утечками. Его приняли во время шпионской паники во время войны – то было время глубокой и крайней паранойи, – и закон этот даже более муторный, чем может себе вообразить большинство людей. Насколько им известно, Закон о государственной тайне содержит всего две статьи. Потому что сама третья статья была признана государственной тайной исходя из условий предыдущих статей, и даже просто знать о существовании третьей статьи (не дав подписку о ее соблюдении) – это уголовное преступление. В третьей статье можно найти уйму сочных тайных предписаний, которые облегчают жизнь шпионам вроде нас; это своего рода бюрократическая шапка-невидимка. Под завесой третьей статьи может произойти что угодно – так, будто вовсе ничего и не было. На американский манер это называется «черная операция».
– Если вы его подведете под статью, нам придется предложить ему должность и выделить бюджет. – Хэрриет возмущена.
– Да, но я не сомневаюсь, что он будет нам полезен, – вяло отмахивается Энди. – Борис, поспрашивай, пожалуйста, в своем отделе, вдруг кому-то пригодится математик, криптограф или кто-то вроде него? Я все запишу и подам на заседании совета. Хэрриет, если не сложно, добавь этот пункт в протокол. Боб, я хочу переговорить с тобой после этого совещания – о дисциплине и графике.