— А Лена?
— Не знаю, что почувствовала она, — Костя тяжело вздохнул, и с благодарностью сжал Ольгину руку, когда их пальцы соприкоснулись, — Но она тоже осталась сама собой, в то время, как все, кто был рядом превратились в тряпичных кукол, лишенных возможности даже пошевелиться без его ведома. Лес говорил, что мы какие-то особенные…
— То же самое он сказал и мне…
— Не знаю уж, что такого есть во мне, но Лена, мне кажется, не подчинилась Многоликому лишь потому, что не могла поверить в его существование. Она вообще так и не поняла, что все это происходит наяву, а когда мы, я имею в виду, я и лес, попытались доказать ей обратное, она просто сбежала, боясь признать, что реальность жестока. Потому и погибла…
Шедший позади тигр низко опустил голову, словно понимая, о чем говорят люди, впрочем, не исключено, что он действительно понимал. За этот день он узнал очень многое — гораздо больше, чем ему хотелось бы.
— Ты боишься? — спросила Ольга, и улыбнулась, увидев едва заметный кивок головы. Глупый вопрос. Конечно же, он боялся. Они не избранные, не супергерои, не гении — они всего лишь пара напуганных молодых людей, не просивших о такой чести, как спасение мира.
— Знаешь, — вновь заговорила она, после непродолжительного молчания, — Мне тут в голову пришел один стишок…
— Прибавьте шагу, — прервал, вдруг, ее голос леса, — Поторопитесь!
— Куда? — хором спросили они, и даже звери прижали к головам уши, хоть и не могли слышать этих слов, звучавших лишь в головах ребят.
Лес не отвечал несколько секунд, и вновь заговорил когда они уже готовы были повторить свой вопрос.
— На встречу с судьбой!
Ольга крепко сжала Костину руку.
«Началось» — подумала она.
«Вот и все!» — подумал он.
— Так вот, — продолжила Ольга, стараясь скрыть дрожь в голосе, и с силой сжав рукоять своего деревянного топора, прогоняя страх, — Слышала я, как-то, одно стихотворение, написанное как будто про нас с тобой, и про весь этот кошмар вообще… Слушай.
— Красиво. — согласился Костя, — Веет какой-то жутью, но и волей к победе.
Он хотел, было, сказать еще что-то, в частности, как это, должно быть, здорово, бросить страх в огонь, и шагать дальше, навстречу судьбе, обновленным и бесстрашным, но не успел… Огонь сам пришел за его страхом.
Воздух разорвал протяжный вой, переходящий в свист, а следом за ним, совсем рядом с ребятами, землю сотряс мощный взрыв, бросивший их на землю. Еще один взрыв — уже намного дальше, в нескольких километрах, еще один, еще… Канонада прошлась по городу, сравнивая улицы с землей и перемалывая, словно в мясорубке, плоть мертвых и уцелевших живых.
То был ответ военных на боевой клич Черного Человека, пробудившего от смертельного сна сотни тысяч умерших. Они не понимали, что происходит, но видели, что враг рядом, и что он побеждает. Единственным, что могло сокрушить не чувствующих боли, и без того уже мертвых зомби были разрывные снаряды, и установки «Град» накрыли Новосибирск ураганным огнем, не тратя времени на прицеливание. Действительно, какой смысл наводить орудие на противника, если противник повсюду?
Взрыв. Совсем рядом. Столб огня и дыма взметнулся в воздух, опалив верхушки деревьев.
— И это наша судьба? — выкрикнул Костя в озаренную отблесками огня чащу, — Нам суждено так умереть?
Лес не отвечал, потухло даже изумрудное свечение вокруг — всепоглощающая боль, испытываемая гибнущими деревьями накрыла его высокой волной, подобно цунами. Лес пылал, забыв обо всем — о Многоликом, о Косте и Ольге, и даже о том, кто направлял его все это время, отдавая приказы. Лес предчувствовал скорую гибель и молил о дожде, но ТОТ, что был выше его, ниспославший на небо грозовые тучи не слышал его молитв. Вместо струй дождя, способного потушить пожар, из облаков грянула молния, расщепив надвое громадную сосну, словно спичку.