Катарсис
Катарсис
На седьмой день звуки стихли, дым рассеялся и огонь угас. Я проснулся в поле, что раскинулось на сколько хватит глаз. Легкий бриз, застывший полдень, свет вдали, влекущий за собой. Кажется, мой путь окончен, я вернулся наконец домой.
группа Abyssphere
Мир умирал, а я сидел у окна и размышлял над тем, когда же наконец составлю ему компанию. Раскат грома, грянувший с такой силой, что содрогнулось все здание, отвлек меня от тягостных раздумий. Первые капли дождя барабанной дробью застучали по стеклу. Снаружи непроглядная тьма. Ночь давно вступила в свои права, а будет ли рассвет – уже никто с уверенностью не может сказать. Да и как можно быть в чем-то уверенным сейчас, когда истерзанный мир покорно ждет своей участи.
Поспешно распахнул окно. Холодный ночной воздух ворвался в комнату, едва не затушив свечу на столе. Я боязливо вытянул руку вперед, словно засовывая ее в пасть кровожадной акуле. Ледяные капли обожгли кожу. Со страхом и недоверием воззрился на ладонь, понюхал и даже попробовал на вкус содержимое, после чего облегченно вздохнул. Никакого подвоха – всего лишь дождевая вода. Боже, какое же это счастье, видеть обычный дождь! Не кровавый, огненный или еще какой. А ведь этот ливень тоже далеко не безобиден и, несомненно, принесет гибель роду человеческому… большей его части. Но там, где есть вода, снова зародится жизнь.
Я ликовал. Хотелось выскочить на улицу, прямо через окно, и плевать, что этаж девятый – это мы уже проходили, подставить лицо под эти холодные струи, петь, орать, плясать. С великим трудом взял себя в руки. Захлопнул окно и уселся обратно в кресло. Времени мало, а сделать предстоит так много.
Медленно и торжественно раскрыл старую тетрадь, давно ожидавшую своего часа. Тетрадь, как тетрадь, разве что края слегка обгорели, да на выцветшей обложке капли засохшей крови. Такой я ее и нашел, бродя среди обугленных руин. Пожелтевшие страницы впитали боль, ужас и отчаяние стоящего на краю гибели мира. Лучшего материала для моей рукописи просто не найти. Что ж, осталось лишь облечь мысли в слова. Я задумчиво повертел в пальцах ручку. Так с чего же начать? А почему бы и не с себя…
***
Уж не знаю, какими были летописцы в древности, но я до их уровня точно не дотягиваю. До сих пор в толк не возьму, почему Создатель доверил эту миссию именно мне. Не самый черствый грешник, конечно, но далеко и не праведник. Да и семьянин, если честно, так себе. Да, работал, как проклятый, чтоб родные ни в чем не нуждалась, но при этом часто забывал о самом главном – уделять больше времени жене и дочке. Вот и в тот роковой вечер, когда пьяный ублюдок сбил их, мирно переходящих улицу, меня не было рядом – задержался на работе.
Сказать, что я был сломлен – значит, ничего не сказать. В те дни я жил одной лишь жаждой мести, но и этого последнего желания меня лишили. Убийца не дожил до суда, где я намеревался осуществить свою вендетту, и повесился в камере. Легче мне, конечно, не стало. Окончательно упасть на дно не дала старшая сестра. Нянчилась со мной, как с малолетним, хоть у самой уже двое детей было. И ведь почти выкарабкался, начал в себя приходить, даже жениться вновь подумывал, но жизнь вновь ударила под дых. Сестра с мужем и сыновьями погибла в авиакатастрофе, когда возвращались из отпуска.
Из живых родственников у меня остались лишь родители. Я перебрался к ним. Не мог больше оставаться один, да и отцу с матерью поддержка была нужна, как никогда. Однажды, возвращаясь с работы, увидел стоящие возле подъезда пожарные машины. Внутренне холодея и моля всех святых, чтобы мои предчувствия не оправдались, рванул вверх по лестнице. Бесцеремонно расталкивая всех, кто попадался на пути, сопровождаемый криками и бранью, выскочил на лестничную клетку пятого этажа, где едва не столкнулся с врачами «скорой», выносящими из выгоревшей дотла квартиры, останки моих родителей.
Трудно сказать, что удержало меня еще тогда от самоубийства, но точно не страх смерти. Терять все равно было нечего. Однако в самый последний момент, перед прыжком с эстакады, словно чья-то невидимая рука схватила за плечо, не позволив сделать роковой шаг. Знай я тогда, что это мой последний шанс добровольно уйти из жизни… Впрочем, ничего бы не изменилось, ибо где-то там, свыше, уже давно все за меня решили.
И тогда я просто решил отстраниться от этой жизни простым и всем известным способом. Алкоголь помог на время забыться, но душевные раны с каждым днем терзали все сильней. Спиртного стало больше, однако теперь оно лишь усугубляло подавленное состояние. Отравленный алкоголем мозг ночами выдавал такие кошмары, что хотелось на себя руки наложить сразу по пробуждении. Друзья пытались вырвать меня из объятий «зеленого змия», но было слишком поздно. Я порвал все связи со своим прежним окружением, перестал общаться с родственниками, что были еще живы. Двое самых преданных друзей, все еще пытавшихся достучаться до голоса моего разума, вскоре погибли при весьма странных обстоятельствах, остальные сами не захотели иметь со мной ничего общего. Так я остался совсем один, чему был только рад – не хватало кому-то еще из-за меня умереть.