Оставаться на улице было опасно. Я затравленно осмотрелся, в поисках убежища и увидел распахнутую настежь дверь одного из домов напротив. Без лишних раздумий нырнул в темноту подъезда, крадучись поднялся на третий этаж, где обнаружил незапертую квартиру. Тихо прошмыгнул внутрь, закрывшись сразу на два замка. В нос тут же шибанул запах тлена, впрочем, мало меня смутивший – бояться надо живых. У окна, уронив голову на стол, замер хозяин квартиры. Лужа запекшейся крови из раны на виске красноречиво указывала на то, что мертв он уже несколько дней. Честно говоря, я ему даже позавидовал. Лежит весь такой умиротворенный, вон, вроде как, даже улыбается! А что если… Подобрал с пола револьвер, осмотрел – в барабане пять патронов. Что ж, еще четверо бедолаг обретут здесь покой. Прямо клуб анонимных самоубийц! Я усмехнулся и приставил пистолет к виску. Закрыл глаза и, не колеблясь ни секунды, нажал на курок, но услышал лишь сухой щелчок. Повторил, потом еще, и еще… Револьвер дал пять осечек подряд.
***
Попыток уйти в мир иной я так и не оставил. В следующий раз решил повеситься. Сначала оборвалась толстая и прочная на вид веревка. Не отчаялся, повторил, вот только дубовая ветвь, чуть ли не в обхват шириной, сломалась, будто прогнившая до основания. Распластался на земле и не успел даже удивиться, как оказался придавлен рухнувшим сверху бревном. Когда очнулся, завыл, но не от боли, а от тоски и отчаяния.
Дубль третий – прыжок с моста вниз головой. Уже в полете с ужасом увидел, как темные воды расступаются передо мной. Воткнулся головой в дно, явственно услышав, как ломаются шейные позвонки. Пролежал до вечера в грязи, глотая тину и слезы горечи, покуда шея не срослась. Когда выбрался на берег, вода вернулась на свое место, как ни в чем не бывало. Все-таки чувство юмора у Него есть, хоть и весьма специфическое.
Много чего еще перепробовал – на целое пособие для начинающих самоубийц хватит. Огонь давно не актуален, электрический ток бодрит, ну а коктейлем из змеиных ядов давненько уже заправляюсь, вместо утреннего кофе. Сначала был в ужасе, потом привык, но расстаться с жизнью теперь пытался исключительно любопытства ради, всякий раз постигая новые грани своей неуязвимости. В общем, долбаный супермен! Вот только помочь никому не смог, как ни старался…
Эпидемия отступила так же внезапно, как и началась, унеся тысячи жизней. Кое-кому все же удалось спастись: одни умудрились не подхватить заразу, а те, что заболели последними, выздоровели. Впрочем, долго радоваться выжившим не пришлось. На сей раз Всевышний подверг нас испытанию огнем. Первым этапом стал чудовищный метеоритный дождь. Я не пережидал его, подобно остальным, прячась в подвалах и бомбоубежищах, а спокойно разгуливал по улицам, словно то был самый обычный ливень. Полыхающие снаряды равнодушно проносились мимо меня, сея вокруг смерть и разрушения. Знаю, прозвучит жестоко, но зрелище завораживающее, черт возьми!Огонь сыпался с небес всего пару часов, но за это время весь город превратился в гигантский костер. Казалось, горел даже камень.
Возле объятой пламенем «хрущевки» толпилось несколько человек. Растрепанная, грязная от сажи и копоти, женщина отчаянно извивалась в руках державших ее мужчин, истошно вереща. Я шагнул навстречу, уже готовый к тому, что придется помахать кулаками, но несчастная вдруг заметила меня и заголосила с удвоенной силой:
– Помогите! Мой ребенок… там! Мой мальчик! Спасите его, умоляю!
Ясно, мужики просто не дают безутешной матери слепо рвануть навстречу смерти. Войти в горящий дом никто из них не рискнул. Оно и понятно – в этом аду ни один нормальный человек не выживет. Вот только я уже далеко не нормальный. Да и человек ли…
– На каком этаже ваша квартира?
– На четвертом, – с готовностью отозвался один из мужчин, но тут же добавил, скорее ради приличия. – Э, парень, не глупи! Пацана уже не вытащить. Сгоришь!
Не обращая внимания на предостерегающие крики за спиной, я молча шагнул в огонь…
Обратно выбрался спустя четверть часа, когда все уже считали меня погибшим. Весь обожженный, в тлеющих лохмотьях, но твердо стоящий на ногах. Из дома вынес завернутого в мокрое одеяло мальчика, лет пяти. Передал драгоценную ношу сердобольным зрителям и развернулся, намереваясь уйти, но мать спасенного ребенка бросилась мне в ноги, бормоча слова благодарности. Кто-то спешил с аптечкой, чтобы обработать раны. Но я сейчас хотел лишь одного – поскорее убраться куда подальше, пока толпа не взялась за ножи и дубины. Это мы тоже проходили. Раны больше не саднили – значит, процесс пошел. Самочувствие улучшалось с каждой секундой, а вот глаза у зевак того и гляди из орбит выскочат. Я-то прекрасно знал, что они сейчас видят: как раны на моем теле стремительно затягиваются, словно у того киношного супергероя. После трех-четырех десятков безумных экспериментов над собственным телом, скорость регенерации у меня стала поистине бешеной.