Харди насупилась и взглянула на его пальцы, настойчиво скользящие по ее руке вверх и вниз.
– Ты так и не признал, что виноват…
- Я виноват, - ответил он. - Перед тобой в первую очередь. Перед всем миром во вторую. Я осознаю это. Но какой в этом толк, если изменить ничего нельзя? – его пальцы замерли на ее плече.
- Изменить нельзя, - она обхватила ладонями его лицо и наклонилась к нему, - но выводы сделать можно. Твои ошибки дорого обходятся этому миру. Они дорого обошлись мне. Поэтому не лажай больше, ладно?
- Я постараюсь.
- Постарайся, - он поцеловала его в губы. – А я буду рядом и подстрахую, если ты все-таки ошибешься. Хорошо?
- Хорошо, - он нежно прикусил ее губу.
- Соскучился по мне? – она улыбнулась.
- А ты как думаешь?
- Может, я и не все о тебе знаю, - она погладила его по щекам. – Но кое-что я знаю лучше, чем другие.
- Уверена? – его ладони поползли по ее бедрам вверх.
Харди ущипнула его за сосок, и он ойкнул.
- Джей, ты опять хочешь нарваться?
- Мне больше нравится имя Йона, - он опрокинул ее на спину.
Ладонь скользнула между ног. Пальцы коснулись клитора, и начали обхаживать его.
- Наверняка ты знал, что сегодня тебе перепадет, - погружаясь в негу, прошептала она.
- Ты никогда не злилась на меня дольше трех дней. А сегодня уже пятый день, - пальцы скользнули внутрь и Харди прикусила губу. – Хотя, признаю, ты остыла еще вчера.
- Ты заслужил мою милость, - простонала она.
- О, да, милая… Я старался, - он провел языком по ее шее.
Это всегда очень сильно ее возбуждало. Не поцелуи, а когда он облизывал ее. Как тающее мороженное, стекающее по рожку вниз. В прошлом они редко ели мороженное вместе. И еще реже это было мороженное в рожке. Он любил черничное и фисташковое, а она всегда брала шоколадное, надеясь, что черничным или фисташковым он с ней поделится. И он делился. Называл ее пронырой и все равно протягивал рожок, отказываясь взамен брать ее шоколадное. И когда мороженное таяло, она возвращала ему рожок, чтобы посмотреть, как он слизывает цветные капли с вафли. Она никогда не призвалась ему в том, насколько ее возбуждает это зрелище, а он никогда не говорил ей, что прекрасно об этом знал и намеренно покупал себе два рожка, чтобы дважды увидеть возбуждение на ее почти невозмутимом лице.
Ключицы, ямочки под ними, ореолы и соски, складки под грудью, рельеф мышц живота, пупок, полоска белесой кожи от пупка к лобку. Он знал о ее теле практически все. Как его целовать, как облизывать, как ласкать, где можно его укусить, где нужно погладить, где достаточно просто сжать пальцы, чтобы ей это понравилось. Все это не узнать за одну ночь. Не прочувствовать за один день. И целой жизни будет мало, чтобы потом наслаждаться этим.
Пальцы заплутали в его волосах. Ему нравилось, когда она гладила его, получая удовольствие. Нравилось гладить ее, когда удовольствие получал он. Но еще больше он любил, когда удовольствие получали вдвоем. На кровати в спальне, на полу в гостиной, на столе на кухне, в туалете на приеме, в общественной душевой, в узкой комнатухе, на жесткой узкой койке по пути из ада в ад, - не важно где, главное, что с ней вдвоем.
Харди застонала, отрывая его от себя и укладывая на спину. Иногда она любила верховодить, как сейчас. Изматывала его своими губами, своими ласками. Кусала за сосок. Она знала, что за это он сильнее сожмет ее ягодицы и попытается усадить на себя. Но, нет. Она прижмется ртом к его животу и медленно поползет вниз, давая обещание, что сейчас ему будет очень хорошо. И ему будет хорошо, он будет шептать ее имя и гладить ее по волосам, как она гладит его, когда он, не стесняясь, вытворяет с ней все, что вдумается. Это не расслабляет, а наоборот, заводит. Она оторвется от него и нависнет сверху, словно хищник над добычей. И прикусит губу, зная, что он захочет ее поцеловать. И он обнимет ее и поцелует, прижимая к себе. Его ладони заскользят по ее спине и опустятся на ягодицы, призывая ее опуститься вниз вместе с ними. Она потрется о него и соскочит, чтобы увидеть нетерпение на его лице и услышать мольбу в голосе со словами: «Харди, это нечестно». Он снова схватиться за ее ягодицы, как за последнюю надежду, и она отдаст ему все, покорно опустившись вниз и наслаждаясь моментом единения.
- Харди, так нечестно, - обреченно застонал он.
Она улыбнулась и снова потерлась о него. А потом позволила его рукам плавно опустить себя вниз. Быть с ним, чувствовать его, наслаждаться каждым движением и стонать в голос, - да, она хотела именно этого, зазывая его на кровать. Даже несмотря на то, что одновременно все еще злилась. Это ее когнитивный диссонанс, который завершится оргазмом. Не одним. Их будет несколько. А потом она провалится в сон, чтобы спустя несколько часов кто-то постучал в дверь и сказал, что пора просыпаться.