Глава 18
Я иду через поле к старому дереву с привязанным дирижаблем, вокруг которого толпа наших сотни в три. Под мышкой папка с документами и копиями указов. Я уверен, что сотней бойцов не обошлось. Никифор — человек припасливый, припрятал по перелескам и оврагам еще кого-нибудь. Видеть свою силу приятно, но стратегически неправильно. К удивлению, здесь же Веретенников и почти все механики.
Вперед вышла Алена. Несмотря на летний день, зябко обхватила себя за плечи. Кто-то накинул доломан. Не вытерпела. Накидка упала наземь, а она летит ко мне со слезами. Подходим уже вместе. Я прижимаю жену к себе. За один день столько потрясений, как— то на ребенке скажется?
— Не томите, Ваше Сиятельство, — делает шаг вперед Никифор.
— Если коротко, то живете, как жили. Только внешний статус изменится. Будете тайными казаками. Как тайный советник, только казаки, — улыбаюсь я, — секретность усилим до предела. Заметем следы, устраним слухи и метания. Дирижабль тоже придется сжечь. Государь опасается преждевременной демонстрации. Механики не переживайте, у нас все впереди. Как прошел полет, еще успеем обсудить.
— Мы понятно, а вы? — вступает Михаил Ильич.
— И у меня статус изменится. Есть хорошие новости, есть не очень. Хорошие те, что буду губернатором и владельцем огромных земель. Не очень то, что это Аляска. Уходим домой. В город заходить не будем. Устроимся на ночлег в поле, там и поговорим.
Подул предвечерний ветер. Дирижабль завернуло «спиной» на дерево. В версте видны конные экипажи. Я беру у бойца Никифорова трубу РПГ.
— Какой заряд?
— Зажигательный, — отвечает парень, — если дворец штурмовать, то что толку от картечного?
— Взводи, — велю ему, — и выставляй на сто метров.
Поворот назад. Труба давит плечо. Совсем нелегкая штука получилась. Помощник крутит кольцо воспламенителя и щелкает курком. Я жму спуск и зажмуриваюсь от дымного хвоста. Щеки все равно чумазые. Ракета хлопает и обдает дирижабль клейкими ляпками смеси с белым фосфором. Загорается и дерево. Через десяток секунд пухлый огненный шар скрывает остатки сухой кроны. Через минуту за спинами раздается взрыв. До баллонов дошло. Мы уходим, а позади пламя пожирает старые сучья, плавит свинец аккумуляторов, бронзу вентилей и медь моторов.
На ночь встали лагерем близ какой-то деревни. Там же скупили всех курей, гусей, уток, баранов и телят. Получился прощальный пикник. После раздачи пожеланий и напутствий я заключаю:
— Все живы, гнев Государев обойдет нас. Ничего не изменится. Только почта будет дольше идти. Но связь — дело поправимое. Обязательно что-нибудь придумаем.
Механики улыбаются, видят лукавство и понимают, что говорить секретные вещи негоже. Модель электрического телеграфа уже есть. Мало того, уже между водолазной школой и конторой водолазной компании протянут кабель. Но все инкогнито. Кое-кто из них догадывается и про радио. Примитивный передатчик и приемник для морзянки сделать не так сложно. Если знать, что это возможно.
— Если кто пожелает, возьмем с собой, — продолжаю я, — на южном американском материке наши люди есть, будут и на северном.
Наутро под охраной сотни едем до Тверской губернии. Там встретили тридцать бойцов наших. И далее уже все спокойней. В Мереславле губернатор и полицмейстер встречали на въезде. Вместе с сотней казаков. Обошлось мирно. Намеками попросили гарантий спокойствия и безопасности. Я тут же рассказал про перевод в казачество, о своем повышении и направлении на губернаторство. Продемонстрировал указы, был поздравлен и приглашен в гости. Как-нибудь.
А в Суличе пришлось разбираться с войсками. Полк улан занял Стрельниково, как центральную усадьбу. Так любят делать в наказание. Поставят на постой войска и живут те до полного разорения хозяев. Уланский полковник мельком знаком со мной и на Болото не полез. А казаки проявили инициативу. Но не дошли. Двенадцать убитых и двадцать раненных с их стороны. У нас без потерь. Теперь грозят пушки привезти. «Это все недопонимание и издержки бюрократии, — перевожу я стрелки, — очевидно, курьеры с приказами еще не подоспели. Или задержаны по известным причинам. От этого вся беда».
— Что Болото отстояли, то молодцы, — говорю я Петру, — без стрельбы никак нельзя было обойтись?
— Никак, — хмурится Петр, — они наших баб задирать начали да мальчишек плетками хлестали. Озлобился народ, отвык от такого обращения.
— Ну пойдем, разъясним, что почем.
Мои бумаги изучались долго и полковником, и казачьими сотниками. «Впредь до особого распоряжения действий не предпринимать, оставаться на местах, ущерба не чинить, спокойствия не нарушать». Решено ждать курьеров с конкретными приказами. Но все рады такому исходу.