«Вам нечего опасаться, — ответил брат Амори, — думаю, очень мало кто из них сменит веру».
После этого обмена мнениями крестоносцы вошли в Минерв, впереди них несли огромный крест и знамена графа де Монфора, и все они, направляясь к церкви, пели Те Deum laudeamus.
Осада города длилась семь недель. Однако задача победителя еще не была выполнена: после того как Христос завоевал Минерв, графу и его воинам-крестоносцам надо было еще обратить жителей города в католическую веру; однако все их старания остались тщетными. Монфор послал к еретикам священника, аббата Пьера де Во-де-Серне[72], который встретился со многими из них, собравшимися в одном из городских домов, и стал кроткими словами уговаривать их вернуться в католическую веру. Катары в один голос ему ответили:
«Зачем было приходить к нам проповедовать? Нам не нужна ваша вера: мы отвергаем католическую церковь. Напрасно вы стараетесь. Ни смерть, ни жизнь не смогут разлучить нас с нашей верой».
(АИ, 155)Потеряв надежду их убедить, почтенный аббат поспешил уйти из этого дома и отправился в другой дом, где собрались женщины, также еретички. Но они оказались еще более твердыми в своей катарской вере, еще более упрямыми, чем мужчины. Вскоре после того Монфор, закончив военный осмотр окрестностей Минерва, в свою очередь въехал в город. Для начала он направился к дому, где собрались все еретики города, чтобы в последний раз попытаться вернуть их в католическую веру и спасти — нет, не от костра, на котором им предстояло погибнуть, но от вечного проклятия, ожидающего их в случае, если они не раскаются. Ему посчастливилось не больше, чем аббату, и куда менее злобно, чем в Безье, поскольку после своего страшного призыва к убийству он лучше узнал этих еретиков и теперь не столько ненавидел их, сколько жалел: он велел вывести их из города.
За городскими стенами складывали большой костер, первый, о котором точно известно, большой костер за время этого крестового похода — он предназначался для ста сорока совершенных Минерва. По словам Пьера де Во-де-Серне, их нечестивая вера была столь велика, что
«нашим даже не пришлось их туда толкать: все они настолько закоренели во зле, что сами бросились в огонь. Уцелели только три женщины, которых благородная дама, мать рыцаря Бушара де Марли, спасла от костра и вернула в лоно Святой Церкви. После того как еретики были сожжены, другие жители города отреклись от ереси и были возвращены в лоно Церкви».
(АИ, 156)Автор «Песни о крестовом походе против альбигойцев» Гильем из Туделы куда более грубо и оскорбительно высказывается о еретиках, к которым не испытывает ни малейшего сочувствия:
Крепость была взята в конце весны.
Сто сорок еретиков тотчас отвели на костер.
Среди этих безумцев было несколько славных шлюх.
Едва они были сожжены, тела сбросили
в большую грязную яму, потому что эта падаль воняла нестерпимо.
(ПКП, 49) 3. МОНРЕАЛЬ И ТЕРМ (август — ноябрь 1210 г.)Вскоре после взятия Минерва жители соседнего городка Монреаля и их сеньор Эмери, «движимые страхом», как пишет Пьер де Во-де-Серне, послали к графу де Монфору гонца с просьбой пощадить их город на следующих условиях: Эмери де Монреаль предлагал отдать графу ключи от города[73] в обмен на другие равные по размеру и лишенные укреплений земли на равнине и обещал ему свою помощь в сражении с врагами. Соглашение было заключено, поскольку маленький городок Монреаль, как и Фанжо, стоял на дороге, ведущей к тулузскому графству, которое, как мы знаем, было объектом вожделения «благородного графа» с тех пор, как он прибыл в Окситанию.
Тем не менее пока что для Монфора главным было завоевать последнюю, еще не перешедшую в его руки большую стратегическую крепость, расположенную между Каркассоном и Нарбонном, цитадель Терм[74] на юге долины Ода. Тогда руки у него будут развязаны, и он сможет подумать о походе на Тулузу. Вот как решилось дело.
Из Минерва, оставив там часть войска, чтобы восстановить город и разместить гарнизон, Монфор вернулся в Каркассонне. По дороге он сделал привал в Пеннотье, поблизости от Каркассона, где его принимал владелец местного замка. Оттуда он без промедления отправил гонца в этот город, где оставил свою супругу, Алису де Монморанси, с кратким посланием: «Идите ко мне, я жду вас!» Два часа спустя Алиса появилась у ворот замка. «Бог свидетель! — пишет Гильем из Туделы. — Свет не видел более любезной супруги».
Жена полководца, уже не очень молодая (лет под пятьдесят, что в те времена считалось старостью), провела в лагере, среди войск Монфора, три дня. Ее муж тотчас созвал своих баронов и различных правителей-крестоносцев; двое из его вассалов, Ги ле Марешаль и Гильом де Контр, которым он отдал земли Тренкавеля, отнятые у того после взятия Каркассона двумя годами раньше, а также крестоносец Робер Мовуазен считали, что надо без промедления начать осаду считавшегося неприступным — «орлиное гнездо» на отвесной скале — замка Терм; другие присутствовавшие на совете рыцари их поддержали, и, поскольку настал час вечерней трапезы, все сели за стол.