Энна раздражает даже этот лес, здесь любой куст выше него и небо подобно узкой бороздке над просекой! Он знает, что просека должна скоро кончиться, и, стремительным шагом преодолев густые заросли, выходит на открытое пространство. Перед ним распаханная залежь, высоковольтная линия и вдали огромное строение — колхозные ремонтные мастерские; за проволочным ограждением машины и навесные агрегаты. Энн вдыхает полной грудью, наслаждаясь простором и величием дела рук человеческих.
28
На краю поля
Мать стоит на краю поля у лесной опушки, одной рукой она держит за поводок овцу, а вторую подносит козырьком к глазам и, гордо выпрямившись, высоко подняв голову, будто маленький коренастый полководец, глядит, как с разных концов поля приближаются ее дети… Заливаются жаворонки. Где-то там, почти под самым солнцем, виднеется трепещущая точка, взмывает вверх, опускается, снова взлетает, замирает в воздухе и камнем падает вниз, а в ушах продолжает звучать ее трель… На поле работает трактор с сеялками на прицепе. Он разворачивается в правом конце поля и кажется совсем маленьким, гул его еле слышен, но вот он быстро приближается, шум нарастает, воздух вокруг матери начинает дрожать. Лицо в кабине трактора внимательно глядит на мать. Лицо это продолговатое, с выдающимся вперед подбородком, с маленькими серьезными глазами. Поравнявшись с матерью, тракторист одаривает ее ослепительной улыбкой, и вот, промчавшись мимо, трактор начинает новый круг.
— Нету! — говорит мать Энну, первым подошедшему к ней.
— Могли удрать за покосы, — отвечает Энн. — И собаки толковой нет, чтоб след взяла! Где ее сейчас носит?
— Бог знает, куда она подалась! — говорит мать и, словно защищая собаку, рассуждает: — Вконец одичали. Давно их с рук не кормила, вот и боятся всего! Если б жив был старый Кики, он бы пригнал овец откуда угодно!
— В конце концов прибьются к какому-нибудь стаду, — говорит Март, — волков-то у нас нет.
— Значит, придется дать объявление в районную газету! — говорит Энн.
— Да, придется, — поддакивает Оскар.
Малл зевает. От теплой погоды и приятной прогулки всех разморило. Куртки и свитеры скинуты… Слева по краю поля приближаются Эве и Ильмар. Эве бодро шагает впереди, лицо у нее пылает, Ильмар ступает следом, слегка склонив голову набок и улыбаясь про себя.
Рядом с ними останавливается трактор, но мотор его продолжает урчать; тракторист выбирается из кабины, с хрустом потягивается и подходит к остальным. Теперь губы у него вытянуты в трубочку, будто он вот-вот засвистит, глаза смотрят хитро, руки засунуты глубоко в карманы брюк, на нем ватник, брюки заправлены в кирзовые сапоги с отогнутыми голенищами, на голове выгоревший картуз, из-под которого видна светлая прядь волос, брови и ресницы тоже светлые.
— Ишь ты, мардиское семейство овцу на прогулку вывело? — говорит он и снова складывает губы трубочкой.
Энн прыскает, — до остальных шутка доходит не так быстро, а мать поясняет:
— То не наша, это матсиской Мари овца…
Теперь смеются уже все, кроме Оскара и матери, которая все продолжает объяснять. Малл растолковывает Оскару:
— Матсиская Мари отпустила свою овцу прогуляться с нами!
Оскар еще некоторое время молчит, а затем разражается громким хохотом, похожим на рокот маленького трактора. Остальные смеются еще громче.
Мать не дает сбить себя с толку, она бодро и весело продолжает:
— Счастье, что веревки на них не было, не то зацепились бы еще где-нибудь и удавились, а теперь-то уж объявятся, чую я, что наверняка найдутся.