- Родненькие, я уж думала, так и сгинем в этом кошмаре, - запричитала женщина, - что же это делается-то, помилуй, господи, нас грешных…
- Вас только двое? Еще есть кто-нибудь живой? - Резко перебил ее Тринадцатый. Сейчас не до истерик, время оставалось все меньше.
- Там, в овражке, там все сидят, - женщина взяла себя в руки, - Из автобусов мы, мужики наши в Бункере работают, к своим мы ехали, вызов как только пришел, вот мы и… - женщину била мелкая дрожь, - как рвануло-то, в овражек сразу, я его заприметила из автобуса, когда ехали, вот мы туда и попрятались, - она выдала фразу на одном дыхании и перевела дух. - Физику я в школе преподаю, сразу поняла, что прятаться надо.
- Сколько там живых и где этот овраг?
- Человек сто будет, одни бабы да детишки, кто меня послушал. Остальные по дороге дойти пытались… тут недалеко совсем, метров пятьдесят, я покажу, родненькие…
Бойцы переглянулись. Было ясно, что вывести людей до удара невозможно. Женщины и дети были обречены на гибель. Тринадцатый секунду подумал и вышел на связь с командиром спасателей:
- Я Тринадцатый. Обнаружил выживших. Около сотни, семьи сотрудников Бункера, тут только женщины и дети. Вывести до удара не успеем. Будем выводить за холм, времени должно хватить. На дороге от холма до Бункера необходимо отрыть спасательные траншеи, попробуем от одной к другой добраться до Бункера. Как принял меня?
- Принял тебя хорошо. - Голос командира спасателей звучал глухо. Его семья тоже была где-то на этой дороге, эфир затих - десятки людей напряженно ловили каждое слово. - Сделаем все, что можем. Торопитесь, двенадцать минут до удара.
Боец развернулся к женщине и коротко бросил:
- Показывай дорогу.
Овражек оказался относительно глубоким и довольно узким, взрывная волна пронеслась над ним, не задев укрывшихся людей. Поваленные деревья образовали подобие крыши над оврагом, и сейчас он напоминал большую землянку, в которую забились испуганные люди.
- Внимание! Соблюдайте спокойствие! Мы - спасательная команда, сейчас мы проводим всех в Бункер. - Тринадцатый говорил громко и подчеркнуто спокойно, чтобы добавить людям хотя бы немного уверенности. - Техника по завалам не пройдет, поэтому идти придется пешком, и идти надо быстро, не растягиваться, времени у нас мало.
Спорить никто не стал.
- Ты поведешь голову колонны, вы - оцепление слева и справа, я замыкаю. - Спасатели приступили к делу. На обочину дороги вышли быстро, но идти было не просто. Вид искореженных машин и лежащих повсюду тел погибших, повергли уцелевших в состояние, близкое к паническому ужасу. Многие плакали, кто-то упал в обморок. Охранники метались вдоль колонны, оказывая помощь, но продвижение шло медленно, дети просто не могли идти еще быстрее.
- Тринадцатый, что там у тебя? - Вышел в эфир командир отряда.
- Двигаемся к холму, прошли половину пути.
- Три минуты до удара. Мы отрыли щели поперек дороги. Первая в двух километрах от холма, вторая в четырех. Большего не успеть. Какая вам нужна помощь? У нас много добровольцев, хотят идти тебе навстречу.
- Надо готовить грузовой вход, пассажирский всех не вместит. Если есть люди с носилками, пусть встречают около холма, у нас много детей, идем медленно.
Есть расчет места удара? Как далеко от нас?
- Сейчас. - Командир отключился, видимо запрашивал Бункер.
Голова колонны была уже недалеко от холма, но люди сильно растянулись по узкой обочине, преодолевая попадающиеся на пути препятствия. Женщины и дети старались изо всех сил, самых маленьких приходилось нести на руках. Рация снова ожила:
- Расчеты сообщают о серии из трех взрывов, пройдут практически подряд. Если их мощность будет такой же, то первая ударная волна достигнет холма через пять минут, третья - через семь. После этого прямой опасности не будет минут двадцать, потом еще серия, точнее сейчас сказать нельзя. Следующий эфир через десять минут, сейчас всем выключить рации, не то останемся без связи. До удара семьдесят секунд.
Тринадцатый выключил рацию.
- Никому не оборачиваться! Вверх не смотреть, при вспышке закрыть глаза! Двигаемся быстрее!
Голова колонны огибала холм, когда темное небо осветилось ярче, чем в летний безоблачный полдень.
- Бегом!!! Бегом!!! Все за холм!!! - Две минуты - это так много. И так мало. Земля под ногами содрогнулась, кто-то упал, в лесу то тут, то там раздавался хруст дерева, беглецы выбивались из сил, пытаясь успеть. Небо вспыхнуло снова, и почти сразу вспышка повторилась, земля дрожала под ногами.
За холмом людей встречало десятка три спасателей. Отстающих подхватывали на руки и несли практически бегом. Когда последние беглецы достигли спасительной стороны холма, позади уже был слышен монотонный вой надвигающейся воздушной массы.
- Уши заткнуть! Рот держать открытым!
Воздушный таран достиг холма. Следующие несколько минут показались вжавшимся в камень людям вечностью. Землю била крупная дрожь, небо то вспыхивало, то снова погружалось в вечернюю тьму, рев разбушевавшейся стихии заглушал все звуки, перепады давления пытались разорвать барабанные перепонки.
Тринадцатый сросся с подножием холма. Закрыв глаза, он мысленно отсчитывал минуты. Ничего нельзя сделать. Сейчас остается только ждать. Знакомая ситуация… Сколько раз ему оставалось лишь ждать, не имея возможности что-то изменить. В госпиталях после операций, неподвижно лежащим, опутанным трубками капельниц и дренажей. После боев, у тел погибших друзей, в ожидании похоронной команды. И тогда, десять лет назад, когда, вернувшись из очередной горячей точки, прямиком в госпиталь, он с нетерпением ждал Машу. Ранение было пустяковое, всего и забот было на пару-другую сеансов биорегенерации, но врачи категорически отказывались выпустить раньше срока. Маша тогда работала на какой-то крупной бизнес-конференции, после которой она обязательно бы приехала. Она всегда приезжала. Но в тот день Тринадцатый ее так и не дождался. Не появилась она и на следующий. Ее телефон безразлично выдавал долгие гудки, словно игнорируя надоедливого упрямца. На третий день пришло коротенькое сообщение: «Привет, солнце! Я долго думала и поняла, что лучше мне не приезжать. Прости меня за все». Позже общие знакомые рассказали о появившемся в жизни Маши всесильном олигархе. Сейчас, спустя десять лет, ирония судьбы свела его со Шрецким. Зла не было. Не было ни обиды, ни горечи, ни даже любопытства. Только пустота, не заполненная ничем и никем многие годы.